Разлепляю глаза и поднимаю на Мика взгляд. Его губы даже немного изогнуты в улыбке.
– Если бы ты знал, сколько значит для меня Вик, то понял, что ни одна цитата не оправдает мои вину и сожаление.
Взгляд Мика мгновенно мрачнеет, на губах появляется оскал, а руки сжимают мои плечи. И наверняка он сам не замечает, как вновь делает мне больно. Выплевывает яростно:
– Очень много, судя по всему, раз кончаешь под его братом!
Я горько усмехаюсь и скидываю с себя его руки, пока он шумно дышит, сдвинув брови к переносице.
– Твои извинения ничего не стоят, так что больше не утруждайся. Бешенство у тебя в крови.
Отворачиваюсь и быстро забегаю под козырёк подъезда под выплюнутые ругательства Мика. Всхлипывая, набираю нужную квартиру под глухие удары. Боковым зрением вижу, как ногой он бьёт мусорку у скамейки, а потом и саму скамейку.
– Сука!.. Сука!..
Вздрагиваю и вздрагиваю, пока звуки домофона смешиваются с его яростным голосом и ударами.
А через мгновение слышу быстрые шаги в свою сторону, отчего пальцы ещё отчаянней жмут на кнопки. Где Лика?! Почему она не отвечает?!
Мик прижимается к моей спине и упирается одной рукой в дверь. Зажмуриваюсь и дышу с ним в такт – лихорадочно и громко.
– Позвони в другую квартиру… позвони в другую, Карамелька, – выдыхает он, глотая воздух, а после начинает очищать мою шею от вылезших из причёски волос. Чувствую, как дрожат у него руки. Как можно чувствовать себя в опасности и одновременно защищённой?! – Давай покончим с этим быстрее… я тебя отвезу, а потом свалю в закат…
Прикусив губу и скривившись, набираю другую квартиру.
Но тут же раздаётся другое пиликанье. Дверь подъезда открывается, и оттуда выглядывает хилая, но воинственно нахмуренная бабушка в зелёном платке.
– Вы чавой тут удумали?! Двор мне разломать! Сейчас быстро милицию вызову, дебоширы этакие! А ну-ка кыш отседова!
Несколько секунд мы с Миком стоим и хлопаем удивлённо глазами. А затем он подходит к ней, берёт за руки бабусю и наклоняется.
– Бабуля, видишь вон ту девушку? – кивает головой в мою сторону.
Бабушка переводит взгляд на меня и сканирует хмурым взглядом. Но кивает.
– Ну, внучок.
– Нравится она мне, не могу, – говорит абсолютно серьёзно. – А она мне говорит: «Другого люблю.»! Ну я и разозлился, понимаешь, бабуль?
– Понимаю, внучок. Как уж тут не понять, – кивает бабушка, пока я ошарашенно наблюдаю за этим спектаклем. А потом как даст ему подзатыльника и помашет перед его носом пальцем. – Но, если ты, дурень, скамейки и мусорные баки громить будешь, да кто же на тебя такого окаянного посмотрит-то, а?