– …Не надо делать из меня морального урода. А то, как я высказался, не говорит о том, что чувствую я меньше. У меня своя манера выражаться, у тебя своя, – поморщился Мик, а потом вдруг обхватил снова мою щёку и, поцеловав в скулу, проговорил мне на ухо: – Никто не застрахован, а я хочу тебя себе, и плевать, насколько эстетично это звучит. Поговоришь с Виком, и я тебя заберу.
Он отстранился, а я сморгнула собравшиеся слёзы и сглотнула. Последнее процедила, ощущая леденящий холод в груди:
– Ты меня не понял. С чего ты взял, что мне нужны хоть какие-то отношения? С чего ты взял, что нужен мне? Я больше не хочу делать больно кому-то или себе. Хочу оградить себя от страданий путём малых страданий. Мне надоело страдать в этой долбанной жизни. Не трогай меня больше, не приближайся, я хочу остаться одна.
После этого на кухне повисла звенящая тишина, разбавляемая тихой работой холодильника и настенных часов. Даже наше дыхание слышно не было. А потом Мик медленно отстранился, посмотрел в сторону и усмехнулся словно не веря.
– Вот это охренеть меня отшили, – посмотрел он на меня. В его тяжёлом взгляде было столько всего, что мне стало горько от собственных слов. Так будто я пожалела, что сказала всё это. Отошёл на шаг, снова отвёл взгляд. – А ведь у меня тоже есть гордость, и ты её сейчас задела… Никогда ни перед кем так не распинался, как перед тобой, – растёр лицо ладонями и кивнул. – Я тебя услышал. Можешь не сомневаться, больше и пальцем не трону, пока сама ко мне не придёшь и не попросишь… Окей…
Взял наполовину полную бутылку со стола и, потирая лоб ладонью, медленно вышел с кухни.
И только в этот момент я смогла полноценно вдохнуть, будто до этого в лёгких застрял булыжник. Но вот тело чувствовать не стала. Оно гудело и ощущалось только в некоторых местах.
Я дошла до дивана, легла на бок, подложила руки под щёку и пролежала, не двигаясь и почти не моргая, ещё почти час.
После того, как Мик вышел с кухни, все запахи словно пропали. Я будто потеряла обоняние. Не было ничего, кроме бесконечной тяжести в груди.
Там забился страх, который перебил всё своей мощью в тот момент. Ожидание разговора с Виком, вину за измену, злость…
Мне стало страшно, что Мик действительно больше не подойдёт ко мне и не притронется. А я не приду и не попрошу.