– Ты чего? – бормочет Таня, врезавшись в мою спину.
Метнувшись глазами в сторону, хватаю выскочившую вперед Марусю за капюшон, но передо мной вырастает мужская грудь в черном строгом пальто, и преувеличенно удивленный голос объявляет:
– Вот это встреча!
Подняв глаза, вижу перед собой Капустина, который смотрит на меня с улыбкой на красивом лице, держа руки в карманах строгого пальто.
Мое удивление этим вечером уже нельзя разогнать до суперскорости. Дважды умереть нельзя!
– Здравствуй, Данила, – отвечаю дежурно и отхожу в сторону, выпуская из двери Таню.
– Приве-е-е-ет… – тянет Даня, переводя глаза с меня на подругу. – Ого, какие люди! – Его улыбка становится похожа на солнце. – Капустина… сколько лет…
– Не считала! – фыркает раскрасневшаяся Таня, выбивая из Данилы бодрый смешок.
Дверь хлопает, вышедшая оттуда группа людей теснит нас в сторону. Данила отгораживает их собой. Опускает вниз глаза, глядя на мою дочь, и спрашивает:
– Твоя?
– Моя…
– Здравствуйте… – застенчиво шелестят губки Маруси.
– Привет! – улыбается ей Капустин. – Как дела?
– Хорошо… – тихо отзывается она, прижимаясь к моему боку и глядя на него из-под края шапки.
Скосив глаза, нахожу ими Зотова, к которому выстроилась мини-очередь из подростков, желающих сфотографироваться. Судя по всему, он уважает своих фанатов, потому что терпеливо позволяет себя использовать.
– Ты теперь местный чиновничий божок? – слышу голос Тани. – Большой человек?
Данила переводит на нее взгляд и с ленцой кивает на ее волосы:
– А ты местная королева?
Взметнув вверх руку, Таня стягивает с головы пластиковую корону, которую забыла снять, и вручает безделушку Марусе.
Сжимаю губы, чтобы не рассмеяться. Их обоюдные перепалки чертовски знакомая вещь. Если бы я была до тошноты откровенна, сказала бы, что это та вещь, по которой можно скучать.
В девятнадцать он был настоящим паршивцем. Несерьезным по отношению к девушкам, которых менял, как носки. У моей же подруги в ту пору уровень ответственности по отношению к любому предмету в жизни был таким, что с Данилой они являлись противоположными полюсами, даже несмотря на одинаковую фамилию.
Таня любила химию, ненавидела свои волосы и стеснялась брекетов, поэтому улыбалась только по праздникам и только мне.
– Зря, тебе шло, – бросает Капустин, с легким прищуром осматривая рассыпавшиеся по плечам волнистые волосы Тани.