Волнение и гам на площади становились сильнее, музыканты воодушевлённо наигрывали весёлые мотивы. Людское море вдруг расступилось, пропуская своего князя в сопровождении малого совета и верного воеводы. Богуслав с возрастом отпустил волосы до самых плеч и обзавелся легкой сединой, разбавившей его смоляную гриву нитками пепла. Широкие плечи величественно расправлены, на них по уже установившейся традиции, покоится тяжелый алый плащ, прячущий под собой простой наряд из рубашки и брюк, заправленных в кожаные сапоги. Лишь обруч, сковывающий его лоб, намекал на высокий чин.
Следом за княжескими приближенными следовали шестеро из десяти высших жрецов, избранные из своих уделов для проведения ритуалов. Они менялись каждый оборот сезонов. Велимир успел заметить лишь вышитые символы солнечного колеса Хорса, боговник княжьего покровителя Белбога, да вечное древо Святобора на одеждах первых троих. Степенные старцы неторопливо шаркали по земле плетеной обувью и несли огромную чашу, покрытую бронзовыми полосами, удерживая её за за выступающие рукоятки.
Заметив своих детей, князь ограничился одобрительным кивком. Он сразу расположился у своего трона, широким жестом приглашая желающих присоединиться к нему за столом. Велимир торопливо потянул за руку Цветану, подводя её к креслу по левую руку от князя, а сам занял место справа. Князь кивнул старцам, бессловно дозволив начать их праздничные действа.
Ритуальная чаша сбряцала оземь, становясь на пустой площадке между столами, наполненными снедью. Горожане умолкли, завороженно сосредоточив свои взгляды на разворачивающейся перед ними картине. Встав кругом возле чаши, жрецы затянули мольбу-обращение к Белбогу. Заунывный мотив от строчки к строчке становился громче и бессвязнее. Старший из жрецов заполнил чашу сухими ветвями и ароматной щепой, брызгая на них маслами из крошечных фляжек. Выступив вперед, второй старец быстрым движением высек искру, и пламя в чаше весело взметнулось вверх. Каждый следующий подносил в чашу дары-символы, вознося общую благодарность за отличный урожай, отсутствие болезней, неисчезающее мастерство ремесленников, добрую охоту. Огонь весело облизывал предложенное лакомство, а шестеро вновь затянули свою молитву. Они дергались в странном, изломаном танце, словно их души оставили тела. Их движения ускорялись, делаясь все более и более нечеловеческими. Вскоре они разом затихли, застыв в несуразных позах, как будто разом лишившись сил.