Ножи за поясом слегка нагрелись. Один из них задёргался, заиграл, вырвался из ножен, заплясал в воздухе и ринулся к воротам. Лезвие ножа на миг задержалось против личинки замка, а затем легко, будто смазанное маслом, вошло в отверстие. Рукоять ножа повернулась, замок клацнул, дужка выскользнула, и замок безвольно повис на цепи. Королевич мысленно послал второй нож на подмогу первому, и они легко открыли тяжёлый засов.
Королевич присвистнул от удивления – а клинки, будто их позвали, вернулись в ножны! Рейнхарт изо всех сил навалился плечом, и створки, поскрипывая, медленно разошлись.
«Забавно, – подумал Рейнхарт. – С такими-то помощниками можно было бы сразиться с братом!». Он удивился самому себе – ещё вчера он и подумать об этом не мог, был готов сдаться без боя, пожертвовать собой, а сегодня он просчитывает шансы на победу в братоубийственном сражении?! Неужели он так быстро изменился?
Зато теперь он знает, как использовать ножи: надо поставить цель – и ножи выполнят задуманное. А чтобы вернулись, надо их позвать! Свистнуть. «Так вот о чём говорила матушка!» – обрадовался Рейнхарт, да с такими ножами он … Что? Что ему сейчас делать? Беглецу. Без родных и близких. Одному.
Всё изменилось. Какой будет его новая жизнь на обломках старой?
Перед глазами всё стояло лицо отца – неожиданное, неузнаваемое …
Мать и её магические подарки … Похоже, он толком не знал ни отца, ни матери, ни себя…
Глава шестая. Свобода
Свобода! Чем дальше он уходил от крепости, тем легче становилось на душе. Будто таял груз за его плечами. Холодные стены родного замка теперь казались тюрьмой, из которой он выбрался.
Рассвело. Солнце встало, разгорелось, поднялось над лесом. Такая яркость вокруг, свет! Роса блестит на каждом листике, на каждом лепестке, сияет, как алмаз! А запахи! Пахнет сырой землёй и дождевыми червями, и ещё чем-то свежим, горьковатым – смолой?
Ветер приносит запахи цветущих трав. Кусты сирени склоняются под тяжестью цветов, и запах стоит, как в лавке парфюмера. А шиповник благоухает тонко, нежно, свежо, на одной чистой ноте. «Я был хуже слепого – тот слышит, хуже глухого – тот видит, чувствует, а я? Не видел, не слышал, не чувствовал, только спал и грезил, правильно матушка говорила – мечтатель, пустоцвет! А ушёл – и прозрел, растворились уста, забилось сердце, я почувствовал, что живу!» – ликовал Рейнхарт. Ножи опять задёргались, «Переговариваются друг с другом они, что ли?», – подумал он.