– Кажется, ему лучше, – проговорил молодой женский голос.
– Да, теперь он чаще дышит, и температура спала, – уже мужской.
Их звучание казалось знакомым. Одно Паша понимал точно: он не дома, гдето в сыром и темном месте. Глаза не открывались, руки и ноги не желали двигаться. Тело бунтовало, не слушаясь приказов хозяина. Парень почувствовал, как что-то мокрое легло на лоб.
– Удивительно, что он вообще выжил, – проговорил негромкий напряжённый голос,– Учитывая, как он был спокоен.
Тело потихоньку возвращалось в подчинение своего хозяина, но веки ещё оставались слишком тяжёлыми.
– Хорошо, мне нужно идти, дети, – эти дети, кем бы они не были, ответили согласием. Где-то сбоку послышались удаляющиеся шаги и скрип дверных петель.
– Дурак ты, Димка, – удручённо проговорил женский голос.
– Дурак, – согласился мужской.
Руки и ноги теперь могли двигаться, а глаза – открываться. Паша глянул на сидящих парня и девушку. Последней, как он и полагал, была Аня. На её лице с плавными чертами морщинами легли беспокойство и негодование. Рядом с ней сидел Дима.
Они находились в помещении, не похожем на маленькую комнату, где парень очнулся ранее. Несколько кроватей, на которых лежали люди. Дмитрий совестно осматривал их.
***
– Где я? – наконец выдавил из себя Паша.
– Ты сейчас в нашем госпитале, – ответила Анна.
– Что случилось? – вновь спросил парень.
– Мы собирали травы, – проговорила она, помедлив, – На нас напали правительственные войска. Благо, партизаны их обезвредили.
– Обезвредили? – не понял Паша.
– Обезвредили, – резко вмешался Дмитрий.
Он выглядел раздражённо и раздосадовано. Аня понимающе покачала головой. Дима начало мелко трясти. Он резко поднялся и быстрым шагом покинул госпиталь. Паша смотрел вслед. Почему-то в нём, Дмитрии, узнал себя.
Хотелось и самому сбежать от переживаний.
– Очень рада, что ты жив, – Аня улыбнулась, но выглядела измученной, – Рада, что они не поубивали нас всех. Ладно бы они ещё напали во время активных боевых действий, но сейчас две недели перемирия по всей стране. Самое ужасное, что его запросило нынешнее официальное правительство, – девушка замолчала, – Прости, мне не стоило, так нагружать тебя сейчас. Позже тебе стоит объяснить, что здесь, да как.
Паша внимательно осматривал Анну. Заметно было, что она подавлена, но вместе с тем взволнованна. Теперь парень уверился, что его перестали считать душевнобольным или не заостряли на этом внимания.