Но посмотрев на улицу, за решетчатое ограждение, Антон обомлел. За воротами стояла черная карета, запряженная отличной двойкой. Та самая, в которую вчера вечером пытались затащить богатого промышленника и Маргариту Петровну. Лошади от безделья перебирали копытами и крутили головами из стороны в сторону, щурясь от яркого полуденного солнца.
На козлах, свесив ноги, сидел страшный альбинос. Теперь, присмотревшись повнимательнее, Антон увидел, что он действительно турок. Восточный разрез глаз, орлиный нос, густые, взлохмаченные брови. Правда, волосы на голове не черные, а бесцветные.
И одет он не так, как вчера. На нем был прекрасного покроя широкий светло-коричневый камзол, обшитый красной каймой. В руках он крутил кинжал, и острый клинок отбрасывал золотистые солнечные блики. Увидев Антона, турок прищурился, и лицо его исказилось нескрываемой злобой. От такого взгляда внутри у молодого студента все похолодело. Выходит, узнал.
Не желая смотреть на недоброго турка, Антон Ковров отвернулся и зашагал дальше к беседке. Чернокуцкий и поверенный Кравцов курили сигары, пуская под кованый навес клубы сизого дыма. Увидели студента, улыбнулись.
– О, вот и наш вчерашний спаситель, – поприветствовал его граф. – Вы знакомы с…Ик!…С Андреем Александровичем?
Поверенный чуть заметно кивнул и протянул ему руку. Поздоровались.
– Антон Семенович Ковров, очень рад познакомиться.
– Взаимно, Петр Петрович о вас рассказывал. Вы молодец, очень одобряю ваш поступок.
– Благодарю вас, Андрей Александрович, но одобрять тут нечего. Любой человек, обладающий чувством собственного достоинства, поступил бы так же.
– Тем не менее, примите мою искреннюю благодарность. Петр Петрович не только мой клиент, но и хороший друг. И я горжусь, что такой замечательный человек как он не брезгует порой спросить у меня совета. Но ладно, что это я о себе? Как вы, как ваша рана?
– Благодарю, уже лучше.
– Очень рад. А вы слышали, мой новый знакомец, что произошло сегодня утром, вот только что?
Антон подумал, что не стоит строить из себя неосведомленного. Но и раскрываться полностью он был не намерен.
– Если вы про мерзавца Хавинского, то знаю. Услышал обрывки вашей беседы в столовой.
– Это не мерзавец, а сущий дьявол! – Произнес поверенный, но непонятно, кому именно адресовал свои слова – то ли Антону, то ли самому себе.