Забавно: автор слов той самой «Цыганской венгерки», которая звучала по соседству, бросил схоластические упражнения, осознав, что его истинное призвание – гитара и поэзия.
Аполлон Григорьев, как известно, неплохо играл на семиструнной гитаре, но его увлечение порой вызывало насмешки. Особенно отличался в этом Е.Н. Эдельсон, товарищ поэта по кружку «молодой редакции» «Москвитянина». Тем не менее, однажды Эдельсон признал свою неправоту. В рассказе «Великий трагик» Григорьев так воспроизводит данный эпизод: «Один из злых приятелей, из лютейших и безжалостнейших врагов моей гитары, – в минуту спекулятивного настроения, когда всякое безобразие объясняется высшими принципами, понял это. «Господа, – сказал он, обращаясь к другим приятелям, – они в это время играли все в карты, а я, уставши играть, и, взявшись за лежавшую на диване гитару, старался выщипать унылые и вместе уносящие тоны «Венгерки»… – Господа, – сказал мой приятель, – я понимаю, что он слышит в этих тонах не то, что мы слышим, а совсем другое».
Возможно, Григорьев в тот момент пытался сочинить новую песню, и Эдельсон стал свидетелем того, как рождается поэтическое вдохновение.
В рассказе «Великий трагик» бросается в глаза замечательный фрагмент о гитаре, который стоит процитировать. Речь идет об Иване Ивановиче, литературном двойнике поэта: «Да… он отлично играет на гитаре, хоть никогда этим, как, может быть, и ничем вообще серьезно, – не занимался – и от него-то с предпоследней полосы нашей общей с ним жизни происходит моя несчастная страсть к этому инструменту, очень нелегко дающемуся, несмотря на все мои труды и усилия… Есть безнадежные страсти, и они с летами безнадежно же укореняются. Выщипывать иногда тоны из непослушного инструмента стало для меня такой же необходимостью, как выпить утром стакан чаю… Во всяком случае, в моей гитарной страсти виноват Иван Иванович, виноваты эти полные, могучие и вместе с тем мягкие, унылые, как-то интимные звуки, которые слышал я только от него и от Соколовского и которые, как идеал, звучат в моих ушах, когда я выламываю свои пальцы».
Аполлон Григорьев по отношению к гитаре – предшественник Федерико Гарсиа Лорки. Он понимал душу этого инструмента и всем сердцем любил его.
Московские цыгане и гениальный гитарист-импровизатор Михаил Высотский неразрывны в сознании почитателей русской старины. Влияние их было обоюдным. По словам Аполлона Григорьева, «все до дерзости смелые ходы голосов, все безумные порывы лиризма, все беснование дикого хора, все оскорбляющие фешенебельный слух резкости покойный Высотский перенес в свои композиции». («Воспоминания»)