По глазам Девятого было видно, что он пережил не один такой погром. И эти происшествия сильно изменили его. Если когда-то он и считал это все неправильным, то теперь просто принял правила игры и старался уберечь свою шкуру. В чем, надо отметить, преуспел.
– Ты, кстати, везунчик, – внезапно сказал Девятый. – Похоже, в вашу каморку пробрались как раз перед тем, как молодчикам Креса велели сваливать. В этот раз они закончили довольно быстро. Видимо, наш мастер успел добежать до демона и договориться с ним. Вот только что он отдал на этот раз? Крес самый отъявленный скупец из всех, о ком мне доводилось слышать. Наша мастерская и без того по уши у него в долгах. Например, собираемый сейчас идол нам не принадлежит. Он отойдет Кресу. В уплату долга.
– Да какой еще долг! – захлебнулся от возмущения Яков. – Он сам ограбил нас, так вдобавок еще и долг выписал!
– Таковы правила, приятель. Ничего не попишешь, – вздохнул Девятый.
Считая разговор оконченным, новый приятель Якова приступил к осмотру других комнат. Сперва было непонятно, какие именно цели он преследует, но вскоре стало ясно: Девятого интересует нажива.
– О да, я был прав, – обрадовался он, вытряхивая из карманов мертвеца какую-то побрякушку. – По непонятной причине это место люди Креса оставили напоследок. Столько нетронутого добра! Хоть пир устраивай!
Девятый явно пребывал в хорошем настроении. Его не смущали горы трупов вокруг. Эти закатившиеся глаза, тошнотворный запах… Он радостно копошился среди мертвецов, ощупывая каждую складку их тел, надеясь обобрать своих бывших коллег по цеху до последней нитки.
– Слушай, я, конечно, понимаю, что иду сейчас против своих принципов, но не могу не спросить: какого дьявола ты стоишь тут столбом? – удивленно спросил подмастерье. – Хочешь, чтобы вся добыча досталась мне? Налетай, пока добро не порасхватали. Ты в школе Алчности или где?
Но Яков не пошевелился. Он чувствовал, как хрупкие стенки разума опять начинают дрожать. Еще секунда, и безумие целиком поглотит его. Именно так оно забирает людей. Сначала бросает тебя в ад, а потом заставляет считать его правила нормой, естественным положением вещей. Глядя на Девятого, Яков видел того, кем станет сам, если ничего не изменить.
Развернувшись, он побежал прочь и вслед услышал ехидный смешок: