– Таня! – папа резко осекает меня. – Прекрати! Какой еще у нас выход?!
– Я могу уехать! – вскакиваю с места.
– А учеба? – тихо спрашивает мама, до побеления костяшек сжимая края своей шали.
– Это все, что тебя сейчас интересует? – бросаю на нее хмурый взгляд. – Мам, если меня убьют, учиться будет некому. – Шлепаю себя по бедрам и судорожно вздыхаю.
– Таня, он же может найти тебя и осуществить свою угрозу, – предупреждает папа. – Я могу даже не успеть ничего сделать.
– Ты как будто уговариваешь меня выйти за этого… – кривлюсь, – Громова. Он что-то пообещал тебе за это?
– Татьяна! – рявкает папа, и я понимаю, что перегнула со своей дерзостью.
– Папочка, – падаю на колени возле кресла и хватаю его за руку. – Родной, не отдавай меня им. Ни один из них мне не даст жизни. Ну давай еще подумаем, что можно сделать!
– Таня, неужели ты думаешь, что я не прикидывал все возможные и невозможные варианты? – вздыхает папа, накрыв мою ладонь своей второй. Легонько похлопывая, он продолжает: – Я даже с прокурором общался. В нашем городе на этих двоих нет управы.
– Давай я уеду, а? Куда-нибудь… не знаю. Далеко-далеко. И не буду показываться так долго, пока все не уляжется. Возможно, там найду себе мужчину, выйду замуж, нарожаю детишек. А эти пока… может, перебьют друг друга.
– Не знаю, дочка, – вздыхает папа и прикрывает глаза. – Надо подумать.
– Ты подумай, – прошу его. Во мне загорается надежда, что папа с его светлым умом сможет придумать, куда меня спрятать от этих двух бандитов, которые, кажется, задались целью меня поделить. – Подумай и завтра скажи.
– Громов дал на раздумья всего сутки, – со вздохом говорит папа.
– А потом что?
– А потом он самоустраняется, оставляя нас самостоятельно бороться с Плюхановым. У Громова отец умер, ему сейчас не до нас. Но все равно человек приехал и выразил желание помочь.
Я вскакиваю на ноги и выдергиваю свою руку из-под папиной.
– Выразил желание?! – взвизгиваю. Хочу тормознуть себя, потому что никогда так не разговариваю с родителями, но сегодня ситуация из ряда вон выходящая. И я просто не могу помнить про манеры, которым меня всю жизнь учит мама. – У него одно желание! Такое же, как у Плюханова! Просто они хотят… меня… В общем, это не альтруизм, папа! И Громов не оставит меня в покое, как только я стану его женой! Наоборот, он наверняка будет требовать… разное, – неопределенно машу руками в воздухе, потому что с моих губ не сорвется ни одной пошлости. – И что тогда? Замужество за любым из них захлопнет перед моим носом дверь в нормальную жизнь! И тогда вместо маминой возвышенной музыки я буду слушать какую-нибудь «Мурку», а вместо Достоевского читать пошленькие бульварные романы! Ты такой жизни для меня хочешь?