«Мила, – понял Ян. – Он боится не Макса, он боится Милу. А у Макса есть способ снизить риски ее пребывания здесь до закрытия Врат».
– Итак, – просмеявшись, заговорил отец, – для начала вы доставите абсолютно все требующееся мне к Внешнему Рубежу, даже книги, которые вы так активно принялись прятать у себя и выкупать у других творцов. Как только я все получу, я пришлю к вам Шанкьяхти-хи, чтобы она помогла с контролем богини. И да, девушка будет совершенно свободна в своих действиях, так что хорошенько подумайте, прежде чем вам или вашим подчиненным захочется ей нагрубить. В конце концов, она наследует самому Райджигану, а нам крайне нужна помощь наших союзников. – Не дожидаясь ответа, он повернулся к Яну и сделал приглашающий жест: – Идем.
Через минуту они втроем очутились в токийском доме Макса. Векш тут же нарисовал в воздухе руну, создающую разлом, кивнул им на прощание и исчез. Ян с минуту смотрел на медленно исчезающие следы чужой магии, потом обернулся к задумчиво рассматривающему его гипс отцу.
– Мои бессмысленные поиски в библиотеке были отвлекающим маневром для меня или них?
– И то и другое, – Макс вздохнул и примирительно положил руку на плечо Яна: – Конклав пытался воззвать к Агни. Ну, судя по тому, что они согласились на помощь векш, точно к нему взывали, но он им не ответил. Это не значит, что нам не следует попробовать сделать то же самое, но я почти уверен, что результат будет такой же…
– И что нам делать?
– Тебе – присматривать за матерью, пока твоя рука заживает. Саше сейчас очень нужна поддержка.
Ян посмотрел на осточертевший гипс, но перед глазами возник образ заплаканной матери. Исчезновение Ланы она, должно быть, восприняла особенно болезненно.
– Хорошо, – сказал он. – Если у меня будет свой коврик и миска с едой, я, так и быть, останусь.
Макс грустно улыбнулся и потянул Яна дальше по коридору:
– Идем, покажу, где твой коврик.
Мила наклонилась к столику и взяла журнал, лежащий сверху внушительной стопки глянца. Наскоро пролистала, не обращая никакого внимания на цветастое мельтешение страниц. Шелест бумаги, красочные картинки, запахи свежеотпечатанной типографской краски не смогли увлечь ее мысли, и она вернула журнал на место. В голове все еще стоял гул сирены и голос, объявивший об эвакуации.