На нем алели праздничные одежды, на шее висела гирлянда из белых цветов. Он вел за собой белого буйвола, чьи рога украшали красные ленты, а в повозке лежали богатые дары для Агни. Поравнявшись с Калки, Ратан коротко поклонился, как равному, и улыбаясь произнес:
– Да не погаснет огонь в ваших очагах, жителя Ти Нагарама. Особенно в твоем, сынок!
Калки был старше Ратана на семь осеней, и Рамеш с Сураджем успели подарить ему двух внучек и внука. Из-за малых деток река не пустила вдовых невесток к мужьям на погребальные костры, и теперь они с дочерями жили с остальным жрицами, покидая свою обитель лишь по праздникам или ради ритуалов. В то время Калки, нуждаясь в воинах и оружие, объявил, что наследовать ему будет сын, рожденный от Пуниты. Внука Нараяна отдали Ратану в ученики. Мальчик и сейчас находился при тесте, но никакого интереса к родственникам не проявлял.
В отличие от Кирана, расцветшего яркой улыбкой при виде деда. Ратан принял его из рук матери, расцеловал в обе щеки и усадил на повозку рядом с Нараяном, поводья же отдал Калки. В момент передачи люди, идущие в караване следующими, низко поклонились и замерли в ожидании. Калки кивнул им и, жестом подозвав Виджая, объявил:
– Мой побратим поможет вам разместиться. Вы сможете совершить омовение и отдохнуть с дороги. Девы реки уже приготовили для вас угощение. Священный Огонь для ваших даров я призову на закате.
Толпа разразилась одобрительным гулом и двинулась дальше вверх к цитадели.
Они засиделись до глубокой ночи, споря о том, как лучше поступить в их долгой борьбе с векшами. Ратан призывал вести войска за Врата, чтобы вырезать чужаков с корнем. Виджаю претила подобная кровожадность, но он призывал к осторожности, предлагая отправить небольшой разведотряд проверить, что там вообще есть в мире векш. Калки смотрел на сотворенные им шары света, а видел улыбающегося деду Кирана, у которого он подсмотрел новую руну. Если Нараяну велели остаться с матерью, хотя мальчик того не желал, то Кирана Ратан нес до самого Храма Огня, а там неохотно передал Ями. Сестра знала свое место, но также отлично понимала необходимость усмирить гордость перед гостями, потому взяла на себя роль няньки, пока Пунита прислуживала за ужином. Потом обе женщины остались подле ребенка, и одна из них внимательно вслушивалась в споры мужчин, другая сидела погруженная в собственные мысли. Калки ждал проблем от обеих, но больше всего от сына, причем гораздо раньше, чем тот вырастет.