– Отстань.
– Ты что не в духе?
Что объяснить, если и сам не ведаю.
– Отстань, – повторил для скудоумных.
– Может это княгиня их? Страшна, небось, как адов демон…
– Думаешь?
– Ну а чего бы ей прятаться? Выходить не хочет. Явно же, увидела наш отряд да стушевалась.
– Хорошо бы так, – зашёл в купальню, дверь оставил распахнутой.
– Что сегодня, Фай? Пасеки и виноградники мы осмотрели. Остались рудники, но не пускают нас туда. Заставить мы не можем, сам понимаешь… Вот кофий, ты б попробовал, брат. Третий день пью, а не понимаю, как жил без него раньше.
– Ещё не хватало…
Не смотря на умывание, доброе настроение так и не появилось. Окончательно его сбило то, что придя в кабинет, подноса с пирожками я не увидел!
Какая дрянь посмела?
– Совсем они тут распоясаны, – ругнулся под нос. Чтобы в Келсе челядь вошла в опочивальню и личный кабинет без позволения…
– Жрать хочу.
– Так пошли. В столовой уже накрыто, местная кухарка сегодня в ударе. Там пирогов – обожрёшься даже ты, – Эмор дал шанс на что-то нормальное в этом дне.
– Фай! Я не понял! Это что такое? – породистая морда герцога и сына короля обиженно вытянулась. В руке он держит ошмётки рубашки полёвки, глаза скочат с них на меня. – Нам чешешь про приличия, что мы большой двор, приближённые короля и прочая лабуда… Даже улыбнуться никому нельзя, а сам!
Я смотрел, как младший брат сжал сорочку, словно платок, медленно поднёс к носу, шумно вдохнул ткань, прикрыв глаза.
Сам не понял, как оказался рядом, выхватывая белоснежную ткань из грязных лап.
– Фай! У меня восемнадцать дней бабы не было! Совесть имей! Кто она?
– Никто! Сказал же – жрать хочу.
Сунул рубашку в свой сундук и вышел, чуть не выталкивая оболтуса взашей. Дотерпит до столицы. Пусть привыкает. Через месяц моя свадьба. Как окончатся торжества – женю и этого.
Перекрёсток трёх дорог с течением времени стал подобием площади. Гораздо меньше замковой, но люди больше собираются здесь. Главная площадь Итвоза. Благодарить за это стоит церковь создателя, стоящую здесь же. Отнюдь не новый колодец. Пока.
Людям нужна вера. Простому люду, который от зари и до зари работает на прокорм необходимо заверение, что если не в земной, то в загробной жизни их ждёт лучшая доля. Создатель это им и сулит.
Утреннее небо слепит светом так, что трудно смотреть. Но утром лучше всего собрать народ, пока в воздухе осталась ночная прохлада, свежесть. Через несколько часов солнышко совсем проснётся и итвозцы только и будут, что молить о прохладе, прячась в тенях. Там и отдохнут опосля гуляний.