Она все-таки расплакалась. То ли от собственного бессилия, то ли от его бессердечности. Как глупо! Осколок льда не может сожалеть! Осколок льда не может любить! Осколок льда – это глупая стекляшка, которая немедленно растает, если поднести ее к огню… К огню!
– А если всюду разжечь костры? – спросила просто так, мало веря в удачу.
– Проклятый остров не привык к огню, – согласился Бьорки. – Это может помочь…
– И разозлит их еще больше! – Кай перевел усталый взгляд с Герды на пожилого мужчину и обратно.
– Но сейчас веттиры не обижены! Кроме Дин. А если мы доставим им неудобства…
– Неудобства! – Кай хмыкнул. – Ты собираешься сжечь их жилища, Герда!
– Просто напугать, – возмутилась девушка и покраснела.
– Это может сработать, мой мальчик, – задумчиво проговорил Бьорки. – И это лишит Дин поддержки сородичей.
– Пожалуйста, Кай! – взмолилась Герда.
– Только не надо вести себя так, будто у меня есть сердце! – пробормотал Кай и сдался. – Великие духи, делайте, что хотите!
Герда радостно захлопала в ладоши, Бьорки подмигнул ей, а Лёд, до сих пор делающий вид, что его это не касается, лизнул Кая в лицо, отчего тот разразился страшными ругательствами. Герда решила, что на тролльем.
Костры, разложенные от кромки леса и до самого обрыва, казались Каю погребальными. В звенящем морозном воздухе Проклятого острова удушливый запах гари был чем-то неправильным. И потому особенно страшным. Кай мечтал только о том, чтобы это безумие поскорее закончилось, и он мог бы уйти к себе, спрятаться под тяжелой горой меховых одеял на огромной кровати и притвориться спящим. Только бы не видеть ее глаз… Глаз цвета спелой листвы, в которых с каждым мгновением угасала надежда.
Кай не помнил, когда последний раз видел деревья в самом соку. Ему хотелось бы оказаться посреди знойного лета, спуститься к морю, коснуться ласковой воды рукой, но на Проклятом острове оно никогда не наступит. Холод, Лёд и тьма – его вечные спутники. Спутники того, у кого под рёбрами уже давно не бьется сердце.
– Кай! – услышав свое имя, юноша вздрогнул, пытаясь прийти в себя после вороха нелепых воспоминаний. Что это было вообще? Сон? Морок? Проделки веттиров?
– Кай! – теперь голос Герды звучал почти умоляюще.
Они столпились совсем недалеко от парадных резных дверей Ледяного замка. Бьорки, Бирк и Питер. Герда же неслась, сломя голову к нему. А снежный волк следовал за ней неторопливой рысцой, отставая всего на полкорпуса, не больше.