Уильям сжал руль и перебил меня:
– Если встретишь Пожирателя, ты должна бежать, а не кидаться в драку. И сразу позвонить мне.
Я испустила смешок.
– Думаешь, он будет стоять и ждать, пока я поговорю по телефону?
Мы свернули на парковку у «Five Guys», нашего любимого ресторана быстрого питания. За бургеры, которые здесь готовили, я готова была продать душу.
Уильям припарковался и вгляделся в мое лицо.
– С чего вдруг такие вопросы? Тебе снова снятся кошмары?
Я неопределенно повела плечом, и он вздохнул.
– Тебе не о чем беспокоиться. Мы постоянно патрулируем город, ни один Пожиратель не приблизится к тебе. Я никому не позволю причинить тебе вред, принцесса. Обещаю.
Уильям мягко улыбнулся, прикоснувшись к моей щеке, и я снова увидела эти невероятные ямочки. Кожу закололо от мимолетного прикосновения. Я опустила глаза, чувствуя, что начинаю краснеть.
– Знаю.
Уильям улыбнулся и достал из бардачка портмоне.
– Забудь о Пожирателях, хорошо? Что ты будешь есть?
После плотного обеда на парковке, который стал нашей с Уильямом традицией, охотник отвез меня домой. Я отстегнула ремень безопасности и хотела попрощаться, но Уильям внезапно наклонился и стер что-то в уголке моего рта.
– Соус, – объяснил охотник и с поблескивающими от веселья глазами облизал подушечку большого пальца.
Я застыла, широко распахнутыми глазами уставившись на его губы.
Раздался телефонный звонок, и я отвела взгляд.
Пока Уильям разговаривал, я разглядывала кованые ворота, за которыми стоял двухэтажный светлый особняк с большой террасой, которую обожала мама. В теплые дни она любила встречать на ней рассвет. Мне всегда было интересно, о чем она думала в такие моменты. Мне хотелось, чтобы о папе.
После его смерти мама больше не могла оставаться в нашем старом доме. Каждый уголок в нем был наполнен воспоминаниями о папе. На первое время нам пришлось остановиться в гостинице. Больше идти было некуда: мама была сиротой, бабушка с дедушкой по папиной линии умерли.
Рон был другом семьи и предложил пожить в его особняке, пока наш дом продавался. Его жена умерла от рака, когда Уильяму было всего четыре, и Рон всячески поддерживал маму, понимая, через что она проходит.
Со временем их дружба переросла в нечто большее, и мы остались.
Прошло почти восемь лет с тех пор, как я стала называть это место домом, но я помнила свой первый день здесь, будто это было вчера. Уильям с застенчивой улыбкой угостил меня конфетой. Думаю, в тот самый момент я отдала ему свое сердце.