София вернулась через несколько мгновений, в ее клюве был зажат небольшой мешочек. Хвазад потрепал птицу по голове, и она слетела куда подальше. Он развязал тесемки. Расгард оскалился, достал кинжал, проколол палец.
– Руг. – Травы в руках Хвазада сгорели, оставив сизоватый дымок, который тут же втянулся в мешочек, в небольшой, вывалившийся в раскрытую ладонь полупрозрачный камень. Расгард сделал шаг вперед – Йохан отшатнулся. Кровь с пальца бежала по руке, и Расгард, схватив непокорного парня за волосы, вывел на его лбу красный знак.
– Файно. – Сила взвилась, потянулась к камню, отчего тот замерцал, а потом устремилась на зов, вобралась в кровь, напитала символ. Йохан рухнул к их ногам безвольной куклой. – не думал, что ты решишься так его наказать.
Хвазад хмыкнул, присаживаясь на корточки перед Йоханом и проверяя, дышит ли тот. Убедившись, он поднялся, пряча камень обратно в мешок и отдавая его Софии – та тут же исчезла.
– Даже я ценю гримуары, знаешь ли.
Расгард усмехается и разворачивается, направляясь к повозке.
– Ненавижу светлых.
Хвазад за спиной смеется.
– А кто их любит?
Расгард улыбается, закидывая испорченный гримуар в телегу. Опирается об ось бедром.
– Аюм.
Хвазад улыбается в ответ. Секунды они так и стоят: друг напротив друга, улыбаясь как самые обычные люди, но всего лишь секунды. Каждый отворачивается, принимаясь за свои дела: Расгард роется в телеге, среди кучи тряпья, раскрытых мешков со скудными припасами, пытаясь отыскать чернила с пером да пачку измятых листов; Хвазад с чем-то возится за спиной, может играется с Софией, Расгард не видит, а когда разворачивается, тот стоит рядом, также заглядывая в телегу.
– Трапфера. – Его рука выуживает из одного из мешков яблоко, а полные силы слова слетают с языка так же просто, как и всегда. Рана на пальце Расгарда затягивается моментально, пусть в этом и не было необходимости, она уже сама давно не кровоточила, но Расгард понимает. Чувствует, как играют слоги заклятия, как протяжно и мелодично переливаются. Он понимает, тоже достает яблоко, надкусывает. Хвазад уходит, больше не говоря ничего, дает время, и Расгард, смиряя раздражение запрыгивает на край телеги. Повторяет чужое заклятье. Иной мир отзывается, как и в прошлый раз, только теперь у него есть интонации, скрытые пути, по которым в слове течет сила. Расгард быстро находит ответ.