Ниро, широко улыбнувшись, добавил:
– Я даже рад этому. Странно, но с роднёй я почему-то после содеянного помирился. Они прежде меня не уважали, а теперь поняли, что я не такой уж глупый, как они считали. Благодаря тебе, моя жизнь изменилась к лучшему.
У Хо отвисла челюсть от услышанного. Он положил недоеденный апельсин на столик, сел поудобнее и спросил:
– А у тебя, Карланда, как всё сложилось?
– Меня отпустили за недоказанностью. Выяснились некоторые факты, не красящие биографию моего любовника. Так что мне повезло.
– О… я рад за вас. Надо же, думал, вы меня до конца своей жизни будете ненавидеть, ещё и мстить, когда освободитесь. А то я так скучно живу… Кстати, шеф, а вам что грозит?
– Мне, скорее всего, дадут строгоча. Моё преступление считается самым жестоким. Лет на пять. В отличие от Артоса и Челин, моё условно-комфортное заточение подразумевает запрет на доставку пиццы курьером. А в остальном всё отлично. Сейчас ведь с каждого заключённого пылинки сдувают. У местных работников хоть работа появится за нами присматривать.
Гаррет, посмеиваясь, сел на кровать Хо.
– Ты молодец, Хо, – искренне сказал он. – Рискнул собой, чтобы разоблачить нас. А я ведь действительно хотел, чтобы ты умер. И уже думал, как убедительно обставить твою смерть. Уж прости, старого дурака. Мы были отличной командой, – Гаррет протянул руку бывшему сотруднику для пожатия.
– Шеф, – Хо неожиданно прослезился, – вы все такие… – он пожал руку. – Я обещаю навещать вас, если вы не против. Артос, Челин…
– Я не против, – первым ответил Артос.
– Я тоже, – отозвалась девушка.
– Пиццу с собой прихватишь? – вкрадчиво, с хитрой улыбкой поинтересовался шеф.
– Не вопрос! Буду лично каждый месяц приносить.
– Ну уж так стараться не стоит. Ещё охрана решит, что ты пытаешься мне побег организовать.
Шеф, заметив, что парень совсем растрогался, обнял его и похлопал по плечу.
– Всё нормально, Ли. Ты правильно сделал. Ты же мне помог, я бы сам не бросил это дело. Я горжусь тобой!
Хо облегчённо выдохнул и, отворачиваясь, вытер набежавшую слезу.
– Вы никогда не называли меня по имени.
– А ты тоже хорош! Всё: шеф, да шеф. Можно было бы Гарретом хоть раз назвать.
Хо улыбнулся.
– Назову наверно, когда на свиданку приду.
Заметив, что неловкое молчание затягивается, Челин поинтересовалась: