С обрывистого холмистого правого берега Москвы-реки – Воробьевых гор – далеко видно низменное пространство по левому берегу, заключенное в большой излучине, покрытой когда-то лугами, заливаемыми при половодьях. Появление слободского населения на плодородной пойменной равнине относится к довольно позднему времени – вероятно, к концу XVI – началу XVII в.
Как писал исследователь истории московских слобод С.К. Богоявленский, в первой половине XVII в. за линией Земляного города в двух московских урочищах в речной излучине – Лужниках и Хамовниках, «отмечался глубокий клин поселений». На юге виднелись избы слободы Малые Лужники, имевшей 27 дворов в 1653 г.; западнее, ближе к Новодевичьему монастырю, находилась его монастырская слобода (132 двора в 1638 г. и 93 – в 1678 г.), рядом патриаршая Саввинская (35 дворов в 1638 г.), и к северо-востоку от нее, за большим полем, получившим название Девичьего, у Земляного вала стояла новая Конюшенная слобода. Недалеко от Крымского брода находилась слободка Чудова монастыря, в которой в 1638 г. насчитывалось всего 8 дворов. С ней граничила с запада дворцовая Хамовная слобода, по которой и весь район стал называться Хамовниками. Все эти слободы отделялись друг от друга огородами, садами, полями, пашнями и лугами.
Откуда же произошло это несколько странное для современного уха название – «хамовники»? Происхождение слова не совсем ясно: его якобы связывают с финским словом «hame» («юбка»), заимствованным из германского и готского «hamr» – «одевать», или с древнерусским словом «хам» («полотно»), встречающимся в русских текстах весьма рано. Так, в найденной в Новгороде берестяной грамоте, получившей № 288 и относящейся к XIV в., было написано о том, что «хаму 3 локти» нужно было выбелить и расшить разноцветными шелками. В сравнительно недавно обнаруженной грамоте (№ 644, 1985 г.), датируемой началом XII в., автор письма, женщина по имени Нежка, обращаясь к своим братьям Завиду и Нежате, употребляет слово «хамець», то есть уменьшительное от слова «хам» – «полотнишко». «А водале еси ми хамече (ты дал мне полотнишко)».