– Врешь, – сказал изумленно Васька Сопля. – Божись!
– Вот чтоб мне век свободы не видать, – скороговоркой произнес Игорь. И перекрестился размашисто.
– Еще божись!
– Пошел к чертовой матери, – отмахнулся Интеллигент, – раз я говорю – все точно. Да и что тебя тут удивляет?
– Ну как же, – развел тот руками, – все-таки… И где ж это было?
– В Миргороде, – пояснил Игорь, – недалеко от Полтавы. В тех краях, куда мы как раз и едем… Роскошные места! – Он умолк, озираясь. – Кто-нибудь из вас в Миргороде бывал?
– Я, – отозвался Архангел, – давно, еще в детстве. Уж и не помню ничего. Одно только смутно: зелень, сады, базары…
– Вот-вот, – поднял палец Игорь, – сады! Таких нигде в целом свете не сыскать… Там-то все и случилось.
Он достал из кармана пачку папирос – вскрыл ее и пустил по кругу. Ребята задымили. Хуторянин сказал, привалясь плечом к шаткой, вздрагивающей стене:
– А ну-ка! Расскажи…
– Ладно. Слушайте. – Игорь уселся поудобнее. – Только чтоб тихо было! – Прикурил – прижмурил глаз от дыма. И начал не торопясь.
РАССКАЗ ИНТЕЛЛИГЕНТА
– Произошло это уже давненько – летом 1947 года. Как-то ночью четверо урок – среди которых был и я – молотнули склад центрального полтавского универмага. Товар был погружен на машину и той же ночью отвезен в Миргород; там уже ждали нас перекупщики. Работа, в общем, получилась солидная. Однако на складе – помимо ценных вещей – мы прихватили второпях и всякую ненужную мелочь: какую-то вату, ящик с дрожжами… Все это отсеялось при сортировке. Перекупщикам дрожжи были не нужны. Пришлось их ликвидировать – кинуть в привокзальную уборную, в выгребную яму… Вот таково начало этой истории! А теперь представьте себе осень. Прозрачную, золотую миргородскую осень; необъятные огороды, пышные сады… Сады эти, повторяю, знамениты; таких черешен и груш, как в Миргороде, нет нигде! Об этом как раз и вспомнил я с друзьями, когда проезжал – спустя три месяца – по местной дороге. Мы возвращались в Полтаву. И выглядели на сей раз отменно – все в кожаных регланах и при хороших грошах. Грошей у каждого из нас было полно! В Киеве нам подвернулся еще один богатый куш; вообще это была полоса везения, период большого фарта… Итак, попав проездом в Миргород, мы подумали вдруг о тамошних садах – и тотчас решили слезть. Был, как я помню, полдень; следующий полтавский поезд шел часа через три. Можно было спокойно, без суеты, посидеть здесь и пообедать. Торчать в вокзальном ресторане не хотелось; мы расположились на вольном воздухе, на лужайке. Базарчик находился неподалеку. Оттуда мы натащили уйму всякой жратвы. И фрукты, фрукты; мы навалили их горою! Теперь не хватало только выпивки… Продуктовый, торгующий водкой ларек, оказался – как водится – закрыт. Что делать? Мы кинулись к торговкам. И уже через четверть часа перед нами стояли две литровые бутыли. Баба, продавшая нам самогонку, предупредила, что посуда ей будет нужна. «За тарой, – сказала она, – я вернусь попозже». Она ушла, а мы развалились на травке и приняли – по первой… Что ж, самогоночка оказалась подходящая, крепкая. Имелся в ней, правда, какой-то необычный привкус – но какой, мы так и не разобрали. Да это нас, в общем-то, и не беспокоило. Главное, чтоб были градусы. А они – были! За первой порцией последовала вторая… А затем перед нами возникла фигура оперуполномоченного. Он был грузен, усат, похож на опереточного Тараса Бульбу. Он сказал: «Ребята, я вас знаю. Вы пасетесь на этой дороге уже давно. И я интересуюсь: сколько времени вы тут намерены ошиваться?» Ну, мы, конечно, его успокоили, разъяснили, что задерживаться не собираемся – пообедаем и отчалим со следующим поездом. «Дел у нас здесь нету никаких, – сказали мы ему, – и ты, папаша, зазря не нервничай, лучше выпей-ка с нами по-доброму!» Он согласился. Сказал, разглаживая усы: «Что ж, за ваш отъезд!» Выпил стакан. Как-то странно помрачнел, нахмурился.