Поначалу старик прикладывал немало усилий, чтобы вернуть вспять их отношения, но все тщетно. Всякий раз, как он пытался дотронуться до нее, она ловко увертывалась. На всех его попытках лежал запрет – «не смей подходить ко мне!» Вот он и смирился со своим статусом изгоя. Уже неделю не касается супруги ни рукой, ни словом.
– Вон она сидит на диване, – старик кивнул куда-то в конец коридора.
– Интересная женщина, – Денис прищурился, рассматривая седую старушку, читающую книгу в мягкой обложке. – Изящная, хрупкая. Как скрипка.
– Да уж, на этом инструменте я сыграл немало гамм, – закашлялся смехом старик. – Жаль таблеток тут много дают, а они не добавляют упругости в штанах, – он хитро подмигнул молодому собеседнику.
– Ну-ну, постучите по дереву, – Денис постучал себе по голове. – Желание ваше звучит весьма оптимистично и многообещающе. На вид ей около семидесяти. Не так ли? Прошу прощения за бестактный вопрос, – он торопливо дослал извинение.
– А-ф, этот возраст она приписывает себе последние десять лет.
– Слушайте, бросьте вашу гордыню. Подойдите и попробуйте еще раз поговорить с ней. Она же наверняка переживает.
– Кто бы сомневался, – ухмыльнулся старик. – И гадать не надо. Пережива-а-ет. Но я скорее язык себе отрежу, чем заговорю с ней.
Почувствовав некоторое колебание в области виска, Денис сделал вывод, что испытываемые стариком эмоции не соответствуют его словам. «Ага, переживает, и не хочет в этом признаться», – добродушно про себя ухмыльнулся Денис. Какие соображения толкали его на благотворительный поступок, примиряющий явно нуждающихся друг в друге глубоко пожилых, но очень милых трогательных супругов, он не сознавал, но тут же предложил свою посредническую миссию в установлении связи между ними.
– Давайте я передам ей от вас теплое послание, – прошептал Денис.
Старик не только не пожелал воспользоваться заманчивым предложением, но и вопреки здравому смыслу послал молодого человека по жутко неуютному адресу.
– Вы еще не успели понять, что отвязаться от меня не так-то просто, – все тем же шепотом продолжал Денис. – Так что же вы хотите сказать жене?
– Нечего мне сказать ей. Надоела. Видеть ее не желаю, – загорячился старик.
Отрицание стариком помощи сопровождалось преувеличенной эмоциональной реакцией, только усиливающей неискренность его слов. При этих словах Денис почувствовал, будто лимонадные пузырьки пробежали вдоль височной артерии, отчего он замер, вслушиваясь в себя, потер указательным пальцем висок.