– Когда я вырасту, стану капитаном парома! А тебя, Тань, буду катать бесплатно!
Счастливая девочка снова подумала: «Все-таки я не ошиблась! У меня самый лучший в мире брат!»
Опять под роялью сидит. Все мозги простудил! – медленно растягивая слова, возмущалась мать Серёжки Ипатова, пришедшая забрать его из детского сада.Серёга прятался от родительницы за массивной с фигурными завитками ножкой старинного инструмента.
– А ну вылазь из-под рояля! – всё так же протяжно, нараспев, требовала мамаша.
Музыкальный инструмент служил для детей импровизированным домом. Несмотря на все запреты взрослых, воспитатель снова и снова выуживала из-под массивной основы гиганта то одного, то другого малыша. И Серёгу тоже манил рояль. Когда воспитатель отвлекалась на других детей, мальчик заползал в уютное пространство под ним. Ребёнка не страшили ни простуженная голова с менингитом, ни обещанный ветер в детских мозгах, которыми его запугивала заботливая мать.
Мальчик звонко читал стихи и залихватски вытирал рукавом зелёные сопли: «У меня есть шапка со жпижой! Я боец отважный молодой!» Шапку со звездой ему выдавали на утренники. А в обычные дни «жпижа» отсутствовала, уступая место русым взъерошенным вихрам. Татьянина мама, работавшая воспитателем во вторую смену, вывела Серёньку из-под рояля и вручила теряющей терпение матери. Родители потихоньку разбирали детей, и вскоре мама Надя велела Танюше одеваться; они зашли за Егоркой и отправились домой. Детям разрешили погулять во дворе перед ужином. К Егору подбежал Колька и предложил: «Давай в войнушку поиграем!» И они начали обстреливать друг друга воображаемым оружием, а Таня взяла на крыльце кукольную коляску и посадила в неё немного подросших котят Мурлыки. Котята жалобно пищали в коробке, звали маму Муру, которая отбежала по своим кошачьим надобностям. Их было трое. Белые в чёрных пятнышках с розовыми носиками и подушечками на лапках. Они смешно потягивались и ползали по байковому одеялу. Девочка решила их немного успокоить, накрыла пелёнкой, и те, укачиваемые неторопливой ездой по двору, заснули. Мурлыка выбрала в этом году для родов особенно уютное гнёздышко. Она окотилась прямо в папиной фетровой шляпе, которую тот надевал, как говорила бабушка, для форсу. Проснувшись однажды утром и открыв шкаф, папа обнаружил кошачий выводок в сером фетровом углублении и громогласно заметил: «Дело в шляпе! Ну и дела!» Головной убор пришлось выбросить, а мяукающее семейство перевели в коробку. Татьяна увлеченно нянчилась с котятами, важно вышагивая по лужайке. Из соседнего двора доносились крики соседки Нюси, она звала домой дочерей. Старшую звали Миланой, а младшую Оленькой. Мать начинала зазывать детей довольно ласково: