– Ты же знаешь, – с трудом начал Грин. – Работа.
Она несмело кивнула.
– Все мы носим маски, – проговорила Энн, окончательно выбивая почву из-под ног. – Ты не знал моей тайны, моей страшной тайны о потерянных часах. Я плакала, не понимала, что происходит, обнаруживала себя в таких местах, где бывать не могла. Инвентаризация, помнишь? Ты оставил меня дома. Я занялась кофейней, а знаешь, где себя обнаружила?..
– Перестань…
– Я сидела на скамейке у моста, соединяющего Старую и Новую половины, – с неожиданной силой продолжила молодая женщина. – Сидела там, видимо, давно, потому что ноги затекли. Они говорят, – она зло мотнула головой в сторону Баррон, – что я убийца. Ты можешь в это поверить? Ты знаешь меня лучше кого бы то ни было!..
– Я совсем тебя не знаю, – с прохладцой отозвался он, прерывая поток ее мыслей. – В последний раз я видел тебя знаешь, когда?
Она побелела.
– Я застал тебя с ребенком, которого ты вздернула на дереве, – безжалостно продолжил Аксель. – Не волнуйся, девочка жива. Я вытащил ее из петли и запустил сердце.
Он хотел сказать еще много слов. Про то, что Энн повесилась, убив их ребенка. Про ее сообщения, которые он так и не решился стереть. Про рухнувший мир, про те чувства, которые уничтожили его. Про год мрака и одиночества, когда он медленно себя убивал в ночных клубах, пристрастился к запрещенным веществам, алкоголю и потерял связь с самим собой и с реальностью. Про то, как разрывали его душу любовь и ненависть. И стыд. За то, что он ничего не увидел. Чувствовал же, что с ней что-то не так. Но ничего не сделал, чтобы перепроверить. Он был опьянен.
Энн заплакала.
Аурелия не вмешивалась.
А Грин вдруг почувствовал, как эти слезы – ее слезы – медленно, но неотвратимо очищают его душу от пережитого кошмара. Ему вдруг стало легче дышать. Он расслабился, откинулся на спинку стула и, кажется, улыбнулся.
– Это была не я, – сквозь слезы прошептала девушка.
Монстр. Убийца. Душитель. Эдола.
Энн.
Его рыжеволосое солнце.
Его проклятие, надежда. Морок.
– Мне рассказали, – ответил он. – Ты хотела меня видеть. Зачем?
Ее глаза расширились.
– Я люблю тебя! – воскликнула она отчаянно и зло. – Как ты можешь сомневаться?
Грин прикрыл глаза. Замер. Кажется, он ничего не чувствовал. Буря внутри улеглась.
– Я не смогу быть с тобой. Нас разделяет судебная система, мораль и прошлое, о котором лучше не вспоминать.