Я не могла сказать правду про своего отца Ренате, несмотря на то, что доверяла ей больше всего на свете.
– Скажи, ты любишь моего брата?
– Что тебе дадут мои слова, если я все равно завтра уезжаю? – Рената подошла к окну и приоткрыла створку, как будто ей не хватало воздуха.
– Значит, да? – Я не дождалась ответа, хотя мне все и так было ясно. – Но ты же можешь не уезжать!
– Я всю свою жизнь мечтала уехать… Цветы – это мое призвание. Ты вот хочешь учить детей. Ты бы отказалась от своей мечты?
– Не знаю. Это сложно.
– Вот именно! – Рената подвинула стул к окну и села на него. – Лео, если бы он признался раньше… Но так же нельзя! Говорить девушке про любовь, зная, что она скоро уедет.
Ох, Экби! Что же ты медлил и проворонил свое счастье…
– Может, он не хотел лишать тебя мечты.
– Тогда не надо было надламывать ее. Я бы спокойно уехала, зная, что мои чувства безответны.
– Да вы совсем что ли! Один молчит, вторая молчит. Вы почему друг другу не открылись?
– Знаешь, Лео, придет твое время, и ты поймешь, почему мы ничего не говорили.
– Рената, когда придет мое время, каждая травинка будет знать, что я чувствую. Об этом будут знать все, потому что молчать я не смогу… Я буду петь, кричать, но уж точно не молчать.
Рената с насмешкой посмотрела на меня, как будто в ее глазах я вновь стала маленькой девочкой с двумя непослушными косичками.
– Мне позвать брата сюда, или ты сама подойдешь к нему?
Усмешка в глазах Ренаты исчезла в одно мгновение.
– Мы уже все сказали друг другу.
– Значит, на этом все?
– Да.
– Почему ты мне не говорила о своих чувствах?
– Потому что это не кто-нибудь, а твой брат.
Я обняла Ренату, и какое-то время мы сидели и молчали. Потом настало время смеху сквозь слезы, потому что наши обычные разговоры всегда сопровождались весельем, а сегодня мы обе знали, что им настал конец.
И все же они поговорили, Рената и Экберт. По крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться. После того, как мы попрощались, мой брат догнал ее у калитки и вызвался проводить до дома. Что случилось, пока они шли вместе, мне было неизвестно. Но мне было видно из окна, как Экберт заходил домой с грустной улыбкой.
Я легла спать, чувствуя неотступную ноющую боль в области лба. Наверное, я все-таки сильно ударилась головой, потому что впервые мне ничего не снилось, просто меня обволакивало что-то вязкое, как желе. И это что-то так успокаивало. Все проблемы вокруг померкли и обесценились. Я просто спала…