–Когда мы с Джеймсом поженились, мой отец уже тяжело болел. После его смерти, нам отошла небольшая рыбная лавка, да старая худая лодка. Джеймс каждое утро уходил на ней далеко в море, а я работала в лавке торговкой- продавала, то, что удалось поймать. Одним утром, он взял меня в плаванье, и ближе к ночи мы попали в шторм, такой, как сегодня. Помню, нашу лодку мотало на волнах до первых лучей солнца, Джеймс не выпускал из рук весел много часов, держа её носом к волнам. Я тогда думала- мы скоро сгинем. Море успокоилось утром, Джеймс уже лежал на дне лодки и почти не дышал, я уложила его голову себе на колени, чтобы заслонить от палящего солнца. Я не знала, куда грести- вокруг вода и больше ничего. Нас подобрал местный рыбак спустя несколько часов: обезвоженных, изнеможденных, у Джеймса была сильная лихорадка.
Миссис Аллертон неожиданно замолчала. Она заметила, что искусала высушенные синеющие губы так, что на них появились кровавые подтеки. Женщина не слушавшейся рукой встряхнула темные с проседью волосы, которые когда-то были завернуты в пучок, но теперь растрепались и прилипли к её взмокшему лицу. Повернула взгляд к собеседникам и продолжила говорить.
–В лихорадке и бреду он постоянно звал меня- Маргарет, Маргарет…А когда пришел в себя, сразу спросил: «Она жива?». Он говорил, что до конца своих дней будет моим защитником и покровителем, а затем, когда родилась Андреа, говорил это и ей. Теперь он зовет меня другим именем…Что-то мне нездоровится.
Миссис Аллертон тяжело поднялась, шаркая ногами, начала пробираться по комнате к буфету, схватилась дрожащей рукой за голову; перед глазами у неё явно кружило. Доктор Гиллеберт поспешил подхватить женщину под локти, но она рассыпалась в его руках, словно песок, и начала припадать на пол. Джозеф бросился к телефону, оттуда послышались лишь далекие глухие гудки, видимо, шторм оборвал провода- связи с ближайшим островом не было. Врач приказал срочно подать лекарство, параллельно прощупывая у женщины пульс, но сердцебиение остановилось.
Когда Джозеф, запыхавшись, вбежал в комнату, доктор Гиллеберт уже стоял на коленях перед неподвижным телом женщины и то припадал к её губам, то надавливал всем весом ей на грудь- с его лба струились капли пота, он порывисто дышал, неотрывно глядя на её бледнеющее лицо.