Не хуже чем ставили Сталину.)
Контрольным в затылок братишку добил
(Что стало потом общим правилом).
Тут Бог с высоты на него возопил:
«Где брат твой? Не вижу я Авеля,
Ни шляпы его, ни сандалия.
Кровь брата ко мне вопиет от земли,
Рукою твоей убиенного.
Уходят, навек исчезая в пыли,
Последние капли из вен его,
Травой прорастая забвения».
Не каялся Каин в том, что виноват,
Подавленным не был, растерянным.
«Что разве я сторож, чтоб знать, где мой брат?» -
На всё отвечал он уверенно
И следствие путал намеренно.
Свидетелей нет, журавлей лишь косяк
Летел вдаль порой той осеннею.
Оставить навек нераскрытым висяк
Бог не захотел с опасения,
Что дело замнут, как с Есениным.
(Утром 28 декабря 1925 года в одном из номеров ленинградской гостиницы «Англетер» был обнаружен труп Сергея Есенина. Тогда газеты в один голос заявили: поэт закончил свою жизнь самоубийством по причине тяжёлой депрессии. Позже возникли версии, что самоубийство является лишь инсценировкой и на самом деле его «убрали» сотрудники ОГПУ. )
Привычно звучит – документы на стол…
Включает в лицо лампу белую.
Потвёрже орешки Создатель колол,
Что стоит одно дело с Евою,
Как та перестала быть девою.
Дознанье закончено. В этот момент
Вопрос процедурный снимается.
(Но братоубийственный эксперимент
С тех пор на Земле продолжается
И сфера его не сужается.
Брат брата, а то и сестру ждёт конец.
Такие имеем последствия
С той разницей лишь, что не каждый подлец
Окажется после под следствием,
А жизнь проведёт в благоденствии.)
Стал проклятым Каин навек от Земли,
Отверзшей уста принять кровушку,
Когда ее струи обильно текли
Из брата пробитой головушки,
Густея от жаркого солнышка.
«Земля лихоимца в угодьях своих
Не будет держать за хозяина,
И быть тебе вечным скитальцем земли» -
Так Бог наш напутствовал Каина
Весь век проходить неприкаянным.
«Изгнанник, мать встретишь свою лишь во сне.
Меня она молит о мальчике.
Нет смысла брюхатить несчастную мне,
Когда ты их всех – коленвальчиком.
На Авеле есть твои пальчики».
Своё возражение Каин принёс
С надеждою на снисхождение,
Чем Бога тогда озадачил до слёз:
« Во всём том, что мною содеяно,
Другим уступаю злодеям я.
Свой садик я гадостью не поливал,
Почище твоих мои яблочки,
Нитратами ягоды не шпиговал,
Отраву не лил на козявочек -
Жуков колорадских и бабочек.
В Германию гумус не вёз я с полей,