Цирюльники открывали свои заведения, и у дверей уже стояли ученики, уговаривая мужчин постричься. Мужчины и женщины шли на заводы, на стройки, на фабрики и на рынки. Старьёвщики собирали ненужные, отслужившие свой срок вещи, чтобы всё переработать: рваные рубашки чинили много раз, штопали носки, перешивали пальто, распарывали и шили заново платья. Когда вещь становилась совсем непригодной, её пускали на тряпки для уборки.
Улицы всё больше оживлялись: появлялись странствующие музыканты и птицеловы, на пристань прибывали пароходы, повсюду открывались магазины. Людей становилось всё больше и больше. Сидели уличные молочницы на главном рынке Охты, бабушки и дедушки, продавая молоко. Мастера торговали хомутами для лошадей. Точильщик ножей шёл с точильным станком на плече и заглядывал в дома, на кухни, в магазины. Стекольщики, сапожники, золотари – все они ходили по улицам с инструментами и громко выкрикивали названия своих профессий. И среди всего этого разношёрстного люда бегали почтальоны, доставлявшие письма по домам, школам и больницам. И так каждый день, до заката.
Когда солнце село, на улицах города появился фонарщик. Он зажигает огни, следуя за светом звёзд в ночном небе. И представляет, что каждый фонарь – это искорка его души, отражающая его мечты и озаряющая любимый город. Всю ночь трудяга следит за тем, чтобы уличные лампы не погасли, подливая в них керосин. Он охраняет свои маленькие огни от хулиганов, разбивающих стёкла фонарей камнями. Только под утро, когда горожане выходят на улицы, фонарщик тушит фитили и завершает свою рабочую ночь.
На восходе, с первыми лучами солнца, в светлой комнате раздался пронзающий до глубины души крик женщины. Муки её были тяжёлые, но недолгие. Последний крик сменился прерывистым глубоким коротким дыханием.
– В 7:57 утра 20 мая 1890 года, – произнесла акушерка, держа новорождённого на руках. – Фамилия Мельницкие, мать – Диана, пол мужской, рост 50 сантиметров, вес 3 килограмма, имя Дан.
Поле было покрыто густым дымом болотного цвета, повсюду зияли чёрные, выжженные кратеры, земля была красной от крови. Всё усеяно мёртвыми воронами, трупами русских солдат с перевязочными алыми тряпками на лицах. Рядом лежали убитые немецкие солдаты с противогазами, измазанная кровью форма, раны по всему телу от пуль, с потерянными конечностями, перерезанными глотками.