– Не забудь про обед в воскресенье, – кричит она уже в дверях.
Я смотрю на мистера Кранфилда, а он, глотнув чаю, задумчиво глядит на меня.
– Мадлен учила меня начинать с уже известного, – говорю я.
Мистер Кранфилд медленно кивает.
– Утром в день своей смерти мама рассердилась на меня и вылетела из дома, хлопнув дверью. Ни записки, ни малейшего намека на то, что будет. А после этого сразу пошла через парк, против обыкновения не дождавшись вас?
Мистер Ка кивает:
– У нас с твоей мамой постепенно возникло что-то вроде договоренности, о которой мы не договаривались, понимаешь?
Я молча улыбаюсь, ожидая продолжения.
– Мой поезд на Ричмонд отходил через пару минут после ее на Ватерлоо, так что мы шли к станции примерно в одно время. Мы вошли в резонанс. Когда Клэр выходила из дома, мне пора было прощаться с миссис Ка. Я тоже выходил и присоединялся к ней на повороте тропинки, что тянется вдоль рощи. До станции нам было идти минут десять. Иногда мы говорили о работе, но чаще всего – о тебе.
Я слегка краснею, но продолжаю молчать.
– На станции мы расставались: она шла на свою платформу, а я – на свою. Зачастую мы оказывались друг напротив друга через пути, порой махали друг дружке, когда она садилась в поезд. Мне нужно было ждать еще пару минут.
– А в то утро? – спрашиваю я.
Мистер Кранфилд вздыхает.
– Ты же знаешь, Бен, я бы хотел, чтоб все было иначе.
Я смотрю, как он встает и шагает прочь, как переходит через дорогу, направляясь к парку. Я иду за ним.
– Тут нечего особо рассказывать. Незадолго до этого у меня появился новый партнер по бизнесу, так что я стал ходить на работу пореже.
Мы вместе идем по парку, повторяя путь моей мамы тем утром.
– Я увидел ее сверху, из окна, и помахал рукой, но она меня не заметила. Она была тогда примерно где-то здесь, – говорит мистер Кранфилд, останавливаясь и поворачиваясь к своему дому. – Я открыл окно и крикнул, что собираюсь весь день провозиться в саду; что-то банальное о том, что работа на пенсии самая тяжелая.
– А дальше?
– А дальше – всё, – отвечает мистер Кранфилд, возвращаясь по тропинке к моему дому.
Идя рядом с ним, я спрашиваю:
– Что она сделала?
– Шла себе и шла, – отвечает он. – Может, не слышала меня – не знаю. Может, я слишком тихо кричал. А может, она глубоко задумалась.
– Так она не откликнулась?