Иван Карлович насухо вытерся полотенцем, щедро побрызгался одеколоном и похлопал себя по щекам. Вот и сегодня, проснувшись ни свет не заря, первое, что ему пришло в голову было: «Ах, как же всё-таки, замечательно, что я не таксидермист! И не ассистент помощника младшего менеджера в крупной газодобывающей компании! Я всего лишь простой инженер на обычном машиностроительном предприятии. Пусть и не семи пядей во лбу, звёзд с неба не хватаю, но всё же уважаемый в узких кругах специалист. Да и пядей во лбу за последнее время заметно поубавилось… Редеют пяди, возраст берёт своё. И пусть себе редеют – Человечности от этой досадной неизбежности меньше не становится».
Иван Карлович с аппетитом позавтракал, выпил чашечку кофе, взял портфель и вышел на улицу. Он с огромным изяществом влез в переполненный автобус, ограничившись лишь парочкой ударов коленом в зад вульгарно карабкавшейся вверх по ступенькам пожилой особы, для приличия бормоча в сторону что-то вроде «ой, простите великодушно». Извиняясь направо и налево, он растолкал локтями облепивших стойку поручня расфуфыренных девиц, ошалевших от такой прыти почтенного гражданина. Он блаженно улыбался, глядя на проносившиеся мимо утренние улицы, игриво считал оставшиеся ему до работы остановки. Настроение самое что ни на есть человеколюбивое! Ещё бы! Предпраздничный день, впереди три выходных – красота, да и только!
С трудом вырвавшись на своей остановке и вдоволь наслушавшись оскорбительных эпитетов в свой адрес, Иван Карлович остановился прямо посреди толкучки у самых дверей автобуса и не торопясь стал поправлять помятую шляпу. И тут на тебе! – Прямо по его левому ботинку смачно прошёлся какой-то явно невоспитанный тип, при этом ещё и позволив себе выругаться в его адрес, что нефиг мол загораживать проход. Иван Карлович оглянулся на этого получеловека и добродушно плюнул ему на спину. Двери закрылись, и автобус укатил прочь. «Вот же ж люди, – без тени возмущения в голосе тихо проговорил он, достал из портфеля губку и протёр испачканный ботинок, – но что делать? Приходится как-то сосуществовать бок о бок с примитивными формами жизни. Но мы же с Вами выше всего этого, не правда ли?». Иван Карлович достал папироску и закурил, отойдя в сторонку.
На проходной он как обычно, приветливо приподнял шляпу перед охраной и плавно проплыл через турникет. С тех пор как чувство глубочайшей Человечности поселилось в душе Ивана Карловича, ничего мирское его больше не раздражало – ему решительно всё нравилось. Вот дождик заморосил, а ему всё нипочём: «неприятность эту мы переживём» – напевает он песенку из любимого мультфильма.