«Всё можно исправить, кроме неисправимого. Всё можно забыть, кроме незабываемого»! – дружно подумали мы и застыли на краю обрыва с открытыми ртами. До службы в армии ни Азамат в своём Узбекистане, ни я с Манчинским в Белоруссии, ни Гнилоквас на Украине, никто из нас не наблюдал ничего подобного. Огромный булыжник олицетворял мощь, скорость, порыв энергии! Он нёсся с километровой высоты по крутому склону… в сторону Дархейля.
Дархейль – это кишлак, вообще-то, в чем-то даже населённый пункт. В нем располагались сады и постройки, в конце концов, там могли оказаться люди. А мы к ним запустили десятитонную базальтовую глыбу, летящую со скоростью курьерского поезда и вращающуюся, как вентилятор.
Где были наши мозги? А разве они нужны солдату? Конечно, не нужны. Как говорили в армии: – «С нами те, кто думают за нас».
Едва запущенная с горы скала влетела в зелёнку Дархейля, мы, в восторженном состоянии, принялись подкапывать следующую. Делали это дружно, слаженно, с ощущением мощи коллектива и чувства локтя товарища. Эту энергию, да приложить бы в мирных целях! Но любой солдат, по определению, должен быть изначально ориентирован на чувства, противоположные мирной деятельности.
От перестановки мест согласных согласие не уменьшается. Мы обступили следующий булыжник, дружно и согласованно, в четыре больших сапёрных лопаты, подкопали его со стороны склона. Массой он оказался гораздо пуще прежнего. Ломом и лопатами мы подковыривали его, упирались, кряхтели, потели. Оббегали и снова подкапывали со стороны обрыва. Потом снова ковыряли. Конечно же, упорство и труд победили бездумную базальтовую массу. Хотя и очень большую.