– Ну, если ты так хочешь…
Плети нервного предвкушения захлестнули меня. Мышцы напряглись, тело одеревенело в ожидании шлепка Еноша, не зная, сколько силы он в него вложит. И сколько раз ударит? Даст ли он мне несколько секунд передышки перед следующим? А что, если он…
Я задохнулась.
Но не от первого удара, а оттого, что его ладонь соскользнула с моих ягодиц к межножью. Огладив вход, размазав сок похоти по жаждущей плоти, он погрузил в меня два пальца. Каждый чувственный толчок прижимал меня плотнее к его бедру, вызывая новую пульсацию в клиторе, высекая из лона искры наслаждения. О, мне хотелось большего!
– Мне не доставляет удовольствия причинять тебе боль, – мгновение задумчивого молчания, – …слишком сильную.
Пальцы молниеносно выскользнули из меня, и тут же громом среди ясного неба ладонь опустилась на мои ягодицы. Боль пронзила кожу, мышцы, добралась до самых костей, вырвала из моего горла визг, но едва первый порыв воздуха раздвинул мои трясущиеся губы, визг обернулся протяжным стоном, ибо боль переплавилась в порочное, благословенное тепло.
– Возможно, я просто этого не распробовал… До сего момента. – Дыхание Еноша сбилось, когда он вновь запустил руку мне между ног, погрузив пальцы в намокшее лоно. – И даже это возбуждает тебя.
Я заерзала, но не пытаясь избежать наказания, а чтобы поквитаться с ним: я ведь почувствовала ребрами, как набухает его член.
– Не больше, чем тебя.
– Такая же дерзкая в смерти, как и при жизни.
Шлеп.
Следующий удар вышиб воздух из моих легких, превратив поток проклятий в невнятное месиво всхлипов и стонов. Но даже без воздуха, опаляемая болью и жгучим удовольствием от нее, я ощущала себя теплой и невероятно живой.
Енош снова принялся ласкать мое влагалище, то ли чтобы подразнить, то ли чтобы просто смочить пальцы и усилить эффект наказания – не знаю, не могу сказать. Да и какая разница. Я лишь застонала, чувствуя, как двигаются и изгибаются его погружающиеся в меня пальцы, позволяя моим мышцам сжиматься вокруг них. Я была так близко…
Так чертовски близко…
Шлеп!
– Думала, я позволю тебе кончить? – Он цокнул языком. – Нет, маленькая. Я могу дразнить тебя годами, мучить вот так десятилетиями.
И он продолжил свое дело, чередуя жестокие, сотрясающие тело удары с томительными ласками, пока разум мой не сдался, окутанный всепоглощающим жаром. Жаром боли. Жаром гнева. Жаром удовольствия.