Семья Стоунов поднялась на предпоследнюю террасу, где людей было уже не так много, как на обширных нижних ярусах. Водопады и фонтаны, экзотические деревья, многие из которых были искусственно выведены в селекционных центрах Сингапура и Японии, еще больше усилили эффект приобщения к древней цивилизации.
– Остался еще один этаж! – воодушевленно произнесла Мэри, потянув отца к лестнице.
– Я больше не могу! Пожалей меня, мой ангел! – смеясь, ответил Генри Стоун, но дочь не отпускала его, упорно таща за собой.
Мэри целеустремленно шла к широкой лестнице, ведущей на последний ярус величественного сооружения. Она не понимала, почему, проделав весь этот путь с самого низу, ее отец не хочет полюбоваться окрестностями с вершины садов. Тут она заметила, что многие, подходя к лестнице, почему-то разворачивались.
– Мэри, я и вправду устал, пойдем посмотрим на равнины с той красивой смотровой площадки! – указывая в сторону, произнес Генри.
– Я иду туда одна – или с тобой! – упрямо заявила девочка.
– Милая, давай посидим под фонтаном, а потом поднимемся, – вмешалась Эмма
– Я быстро сбегаю наверх и вернусь! Можно? – с надеждой в голосе спросила Мэри.
Генри выдохнул и посмотрел на лестницу, два пролета которой вели на самый верх. На самом деле, он не устал, а просто боялся подняться. Необъяснимое чувство страха сковывало его. Похоже, то же самое ощущали и другие визитеры, один за другим поворачивавшие назад у основания лестницы. Этот животный страх стерег вход наверх лучше любого мифологического чудовища. Его дочь явно не боялась. Чего она вообще могла испугаться после того, как решилась поехать ночью в полудикий парк на вершину горы? Но здесь был не дикий лес, а туристический комплекс с камерами и персоналом, поэтому, посмотрев на жену, Генри с трудом произнес:
– Туда и обратно? Хорошо! – девочка кивнула в ответ. – А мы подождем тебя…
Эти слова Мэри уже не слышала, торопясь на верхний ярус. Она поднималась так быстро и легко, будто кто-то нес ее на руках. Остановившись на последней ступеньке, она обернулась. Родители все еще смотрели ей вслед. Она помахала им рукой и ступила на вожделенный последний уровень.
– Она стала такой взрослой. Ты же тоже это замечаешь? –обеспокоенно спросила Эмма.
– Раннее созревание, – спокойно ответил Генри.
Эмма слегка нахмурилась. Материнское чутье не давало ей покоя. Сейчас, когда в семье все было хорошо, тревога, нарастающая в душе, стала еще более очевидной. Генри увидел тень страха на лице жены и, обняв ее, произнес: