– Да, конечно, – ответил он. – Но для начала твой муж должен дать тебе ключи от дома, – с нажимом сказал он и, посмотрев на прислугу, отпустил их жестом руки.
Удивительно, но они послушались и быстро разошлись, кто куда, оставив Рому, который скрежетнул зубами, одного.
– А ты какого черта здесь вздумал распоряжаться? – процедил Алехин, заложив руки в карманы брюк.
Первая оторопь, которую он испытал при моем появлении, исчезла. Бывший муж пришел в себя, возможно, созвонился со своей новой женой и обсудил случившееся и, видимо, решил перейти в режим обороны с элементами атаки.
– Соня – моя будущая жена. Я буду распоряжаться всем, что касается ее покоя и комфорта ровно в том объеме, который покажется мне необходимым, – с нотками предупреждения в голосе откликнулся Арсений. – В данный момент мне будет достаточно того, что ты дашь Софии ключи от дома, чтобы она могла выходить и возвращаться когда пожелает. И не станешь трогать мою невесту, чтобы ей не пришлось звонить мне и просить приехать начистить тебе морду.
Небрежная поза, которую принял Арсений, была обманчива. Я чувствовала каждой клеточкой тела напряжение, что исходило от его внушительной фигуры. На фоне Арса я показалась самой себе особенно хрупкой и уязвимой. Но это тоже было обманчивое впечатление, потому что с каждой пройденной секундой времени, с каждой отрицательной эмоцией Ромы, которой я питалась, как энергетический вампир питается переживаниями людей, я чувствовала себя сильнее. Пусть даже на поверку это ощущение и окажется эфемерным.
– Где ты вообще его взяла? – нервно хмыкнул Алехин, на которого речь Арса все же произвела впечатление.
Он уселся на диван и жестом указал на место напротив.
– Думаю, что мы отпустим твоего жениха, – со смешком в голосе прибавил бывший муж, – и обсудим, что же станем делать дальше.
Меня не интересовали пространные разговоры. Для начала я хотела лишь одного – вернуть себе сына. После – то, что принадлежит мне по закону, начиная от доброго имени, которое как только ни полоскали журналисты, заканчивая всем тем, что Алехин от меня намеренно утаивал и скрывал, не желая делиться.
Но сейчас, когда в памяти всплывали те игрушки Аркаши, которые я увидела, и физически помнила ощущение приятной тяжести, когда сын сидел на руках и прижимался ко мне, я нуждалась лишь в том, чтобы обнять своего малыша.