Грет заливала страут бесконечно, словно и не пьянея больше, чем когда я зашла в бар. Мета же еле стояла на ногах, во всём стараясь копировать старшую сестру, но в силу физических способностей, от природы чуть заниженных, не поспевала за примером для подражания. Илма же по глоточку приканчивала первую бутылку, и когда ловила мой надзирательский взгляд, то наивно делала вид, что пьяна и ей лучше. Вымученная, чуть во хмелю, улыбка вызывала лёгкое отвращение. Губы девушки изгибались, да, но вот глаза были стеклянные, влажные. Во взгляде не было смысла и цели, там паттерны действий, свод правил поведения в обществе. Уж лучше так, чем стоять на краю обрыва, ворочая в голове вопросы от смерти. Что своей, что чужой.
Всё закончилось достаточно быстро. Имея общую причину скорбеть, сёстры напились практически одновременно, пусть и каждой для этого понадобилось абсолютно разное количество алкоголя. Грет, впавшая в задорное безумие и с мокрыми от слёз глазами принялась бегать вокруг бара. Она кричала что-то о том, что всегда нужно быть в форме, поскольку Сарсуры прячутся за каждым камнем. Она в каком-то роде права, но настолько пьяная Валькирия для таракана не опаснее, чем другой таракан. Мета кружилась на месте и напевала мелодии с вкраплениями того же неизвестного мне языка, от которого Илме становилось хуже. Та, что решилась открыть причины своей глубокой печали, забилась в клубок у лестницы бара и зарыдала, прижав колени к подбородку. Сёстры словно внезапно вспомнили, что они три разных человека, и решили вести себя так, как требует того их нутро. Общий знаменатель дал несколько разных результатов, и с каждым надо будет работать по-своему.
Первой пришлось отловить Грет. Она как увидела, что я за ней бегу, так добавила в прыти, намереваясь прыгнуть в палатку командования. Еле успела её поймать и зажать рот ладонью, иначе та бы высказала, что думает о каждом, кто носит столько медалей на сердце. Я с приложением огромных сил оттащила её в палатку, которую подготовил Крин по заранее отправленному приказу. Сам великан где-то ошивался сам по себе, но за него я никогда не волновалась. Как бы далеко он не уходил, так всегда к началу нового Отсчёта будет рядом. Ни одного промаха.
За второй сестрой, Метой, я вернулась чуть погодя. Дала себе время отдышаться после беготни за Грет. Девушка всё так же пела, вот только голос сильно дрожал, будто не до конца натянутые канаты между двумя краями каньона. Я нежно обняла Мету за плечи и тихонько, небольшими шагами, отвела в палатку, где уже храпела старшая сестра. Мета сипела и продолжала петь именно ту песню, что причиняет ей особенную боль. Я не сказала ни слова, чтобы не перебивать. Лишь аккуратно уложила двух девушек рядом.