Его лопаток коснулся Сашкин шепот:
– Точно, как в кино…
Не отозвавшись, Логов уточнил:
– Татьяна Андреевна, значит, вы находились возле двери в кассу?
Она кивнула, но тут же спохватилась:
– Ох, нет. Я же отошла водички попить. – Ее рука вытянулась в сторону кулера. – Жарко.
– Очень, – охотно подтвердил Артур. – Вы успели попить?
– Нет. Я только хотела взять стаканчик, и тут они… Я так испугалась. Сердце чуть не выскочило.
– Еще бы.
– И у Вишенки тоже.
– В самом деле? – рассеянно отозвался он. – Можете показать, как вам пришлось лечь?
Ее щеки и шея покрылись неровными багровыми пятнами. Любому человеку неловко рассказывать о пережитом унижении, когда он целиком оказался во власти грубой силы. А женщине еще и неприятно вспоминать о том, какой некрасивой и неуклюжей она показала себя пусть даже незнакомым людям. Но ведь все они сейчас были здесь и делились с полицией как раз такими неприятными подробностями: кто где упал, кому не удалось удержаться от слез, кого паническая атака заставила задыхаться…
Логов понимал все это и все же вынужден был спросить:
– В какую сторону вы лежали головой?
Татьяна Андреевна очертила рукой неровный овал:
– Вот так…
– То есть почти напротив Шмидта, – в беседе со свидетелями Артур старался говорить о жертве как о живом человеке, тогда людям легче было поддерживать разговор.
Ее одутловатое лицо виновато напряглось:
– Я его даже не заметила.
«У нее была удобная позиция, чтобы совершить выстрел, – прикинул он. – И собачка могла стать отличным прикрытием. Может… Как ее? Вишенка… потому и залаяла, что испугалась выстрела?»
Едва удержавшись от того, чтобы не мотнуть головой, Артур возразил себе: «Нет. Не в той последовательности все происходило. Все заложники в голос твердят, что сначала взвизгнула собачка, потом раздался выстрел».
– Почему она взвизгнула?
– Что?
Бочкарева смотрела на него с растерянностью, казавшейся вполне искренней, но Логов и не таких актрис встречал. Его палец устремился к собаке:
– Вишенка. С чего вдруг она завизжала? Вы придавили ее? Или ущипнули? Что вы с ней сделали?
– Да ничего я с ней не делала! Я понятия не имею, почему она…
– В какой руке в этот момент у вас была собачка?
– В какой… В левой. Кажется…
– А вы – правша?
На это она кивнула уверенно:
– Конечно.
– Почему – конечно?
Ее щеки опять пошли пятнами: