После очередного занятия инструктор, жизнерадостный лейтенант Малов, прямо у взлётной полосы, не отходя от учебного самолёта УТ-2, строго и горячо стал обсуждать ошибки в самостоятельном пилотировании курсанта Серова. Все действия он определил как правильные, но не до конца уверенные. «Лётчик должен быть уверен в полёте». А в конце с одобряющей улыбкой твёрдо сказал:
– Будешь летать, курсант!
Алёшке такая оценка льстила. Он страстно мечтал об этом, получая такое одобрение от инструктора Малова.
В это время по юному зелёному травяному ковру лётного поля к ним бежал дежурный по училищу Грачик Саакян.
– Серов, Лёшка! – кричал он на ходу. – Тебя начальник требует к себе!
Алексей удивился и спросил:
– А зачем?
Не успев отдышаться, Грачик крикнул:
– Откуда я знаю!.. Начальник приказал и всё… Да иди же скорей!
В кабинете начальника училища Романова было тихо. Когда туда вошел Серов и по форме доложил о своём прибытии, полковник указал на телеграмму, лежащую на столе, и негромко сказал:
– Вот, Серов, известие пришло из дома. Твоя мать в тяжелом состоянии, попала в больницу. Эту телеграмму заверили врачи. Они требуют, чтобы сын приехал к ней на случай критической ситуации. Положение серьёзное. Я тебя отпускаю на три дня повидаться с матерью. Двадцать третьего июня, в понедельник, ты должен быть в училище. Понял?
Курсант Серов в растерянности не до конца понимая, что произошло, коротко ответил:
– Так точно!
Полковник, почувствовав неосознанную тревогу курсанта, сменил тон разговора и мягко спросил:
– Как учёба, Серов? Есть трудности?
– Нет. Всё хорошо.
– Знаю, – удовлетворённо кивнул начальник. – Ты, Серов, на взлёте. У тебя вся жизнь в авиации впереди, – он тепло посмотрел на курсанта. – Запомни, лётчик, тем более истребитель, воплощает в себе романтику и героику авиации.
Полковник, как бы между прочим, спросил:
– Ты с кем на гражданке жил? Ну, кроме матери, конечно.
– С мамой… Мы вдвоём жили.
В коротком взгляде начальника, брошенном на курсанта, мелькнул вопрос.
– А где отец?
– Отец погиб в Испании.
У начальника губы дёрнулись и сжались, будто это причинило ему невыносимую боль. Он замолчал, а может что-то вспомнил. Это были молчаливые думы, которые напомнили суровому полковнику свою судьбу. Твердой силой веяло от этого человека. Грузными шагами он подошел к окну.