Когда белая мазда выехала на прямую и достаточно пустую дорогу, Кристина сделала музыку на максимум, открыла окно и высунулась почти наполовину.
– Йухууу! Взлетаем! All I neeeeeed is your love tonight, – громко подпевала Кристина тексту песни, доносящейся из приемника. Она распустила волосы, и они развевались на ветру, периодически попадая ей то в рот, то в глаза.
Влад с удовольствием втопил бы педаль газа в пол, если бы это только было возможно в городе, и включил бы музыку еще громче, если бы позволяла его слабенькая магнитола. Ему казалось, что вдруг какой-то совершенно дикий и необузданный водоворот жизни подхватил его, как мелкую сошку, лежащую все это время на земле, и понес куда-то в неизвестность – радостную и какую-то пугающую одновременно. А он сам мог лишь завороженно наблюдать за происходящим, втайне желая, чтобы это подольше не заканчивалось.
Влад и Кристина стали встречаться каждую пятницу, если это было возможно, за исключением тех дней, когда у того или другого были какие-то вынужденные семейные дела, не позволяющие уйти в этот день из дома. Для жены Влада супруг, как обычно, работал в такси, для мужа Кристины и объяснений не требовалось. Кристина иногда по-прежнему ходила в бары и рестораны одна, но только по субботам или воскресеньям, а вечер пятницы в такси Влада она не променяла бы ни на одну самую крутую вечеринку.
Они никак не контактировали в течение недели, не было переписки и разных мемчиков. Необходимость прятать телефон и подчищать историю чатов была совершенно лишняя в их истории. Если у кого-то не получалось встретиться в пятницу, то он звонил и предупреждал об этом накануне. Если в четверг звонка не было, то в пятницу утром или днем Влад звонил Кристине и сообщал, во сколько за ней заедет.
Иногда они подолгу разговаривали, сидя в машине. Иногда катались по городу и за городом. Иногда расстилали плед и садились где-нибудь на берегу реки, поодаль от всех остальных. Кристина с удивлением обнаружила, что в первый раз в жизни она может рассказать кому-то абсолютно все, что ее волновало и трогало, не боясь при этом выглядеть смешной или быть не понятой. Большим открытием стало для нее и то, что ей – самой обычной девушке, по сути посторонней, не психологу, не врачу, не маме, не жене собеседника – тот готов открыть душу. Ее мнение, ее слово, ее поддержка были важны для человека. Она сама была важна.