Шарканье доносилось с площадки у лифта. Подойдя к общей двери, Шах приоткрыл ее, выглянул и мысленно чертыхнулся: окно было приоткрыто, и залетевший в него ветер гонял по полу обрывок бумаги.
Он запер фрамугу, выбросил клочок в мусоропровод и вернулся в квартиру. Тревога улеглась, но не пропала, а словно затаилась, выжидая следующего удобного момента.
Чайник на плите уже бурлил, жалобно дребезжа эмалированной крышкой. «Закипает душа на дне. Как на адовом на огне…», − срифмовалось в голове само собой. Да, раньше, помнится, не такие стихи складывались. И уж точно не про преисподнюю…
Впервые способности к сочинительству обнаружились у Шаховцева еще в семь лет. Их вожатая Люся, премиленькая девчушка с аккуратными косичками и всегда безупречно повязанным алым галстуком, придумала для подопечной малышни очередной конкурс. Не в пример другим пионерам, которых в те годы закрепляли за младшеклассниками, Люся исполняла свою общественную нагрузку не для галочки, а с душой и неутомимым детским энтузиазмом. Почти каждый день, на большой перемене или в конце последнего урока, она являлась к подшефным октябрятам то с увлекательным рассказом про мальчишку, помогавшего партизанам в годы войны, то просто организовывала какие-нибудь игры или конкурсы.
Вот и в тот раз вожатая, явившись к ним на большой перемене, предложила устроить конкурс на лучшего поэта-октябренка. Попытать счастья в стихотворчестве вызвались несколько ребятишек, в том числе и Ваня, который еще в деревне, лет с четырех, наловчился забавно рифмовать, навроде: «Пашка – белая рубашка» и «Мы поймали карасей больше всех в деревне всей!»
Придя после уроков домой, Ванька долго ломал голову, что бы такое сочинить. Неожиданно, стоило только бросить взгляд за окно, где на горке копошилась ребятня и с ними в снегу барахтался чей-то лохматый барбос, оглашая двор заливистым лаем, как в голове Шаховцева вдруг сами собой застучали строчки: «Ребята пошли во двор… Кататься со снежных гор… И Тузик с ними катался… Он с санок в снег кувыркался…»
…− Это ты сам сочинил? – изумленно вытаращилась на него вожатая, когда на следующий день Ваня принес ей листочек с коряво нацарапанным четверостишием.
− Сам, − подтвердил мальчик.
− Вот это да!
Восхищению Люси не было предела. Она тут же бросилась показывать стишок в совет дружины, и в субботу награждать Ваньку явилась целая делегация во главе со школьной вожатой и председателем совета пионерской дружины. Маленькому поэту торжественно вручили красочную самодельную грамоту и дефицитный по тем временам набор переводных картинок.