Потому Жан выбрал себе двух подобных девчонок и ночевал попеременно то у одной, то у другой. Первую разбитную однокурсницу они делили напополам с Владом, пока тот не познакомился с Ленкой, жившей в соседнем доме с общагой, и не женился на ней в конце второго курса. Вторая же пассия Шаха была на три года старше и училась на отделении художественного перевода. У нее имелся жених-москвич из небедной семейки, которого девушка вот уже который год окучивала в надежде выскочить замуж и осесть в Первопрестольной. Ивана же она держала, как выражалась сама, «для души и тела», поскольку ее столичный избранник, опять же по собственному признанию студентки, был полным тюфяком во всех отношениях.
В конце концов ей удалось окольцевать его, и переводчица с шиком перебралась из общежития в просторную «трешку» на Ленинском. Шаховцев не раз навещал ее там в отсутствие мужа.
Однако вскоре их отношения прекратились. Когда в жизни Шаха появилась Жанка.
Впрочем, это случилось позже. А покуда Иван жил, наслаждаясь свободой, без опостылевших материнских нотаций и обязаловки являться домой не позже десяти вечера. Можно было напиться с друзьями до зеленых соплей, зная, что наутро никто не закатит ему скандал. Не возникало проблем и с ночевкой вне общежития. Хотя куролесить с девушками было удобнее как раз на Добролюбова. Между его обитателями существовала негласная договоренность: если влюбленная парочка собиралась уединиться на ночь, кто-то обязательно предоставлял им свою комнату, перебираясь до утра к соседям.
И, конечно же, самым главным было то, что теперь Иван жил в Москве, с которой не шел ни в какое сравнение захолустный Куранск. Здесь была совсем другая жизнь, манившая огнями ночных клубов и ресторанов, роскошным блеском витрин, мерцающими сполохами реклам.
Но со временем Шаховцев вновь стал ощущать себя не в своей тарелке. Он по-прежнему чувствовал себя человеком второго сорта. Подобное Иван впервые испытал на втором месяце жизни в Первопрестольной, когда оказался дома у одного из сокурсников. Квартира, где жил новый знакомец, выглядела просто дворцом по сравнению с материнской убогой халупой. Это потом, пообвыкнувшись в Москве и побывав в других домах, Шах понял, что хата приятеля была стандартной «двушкой» в обычном, далеко не престижном доме… Но тогда аж сердце заныло от того, что у его ровесника есть своя, отдельная комната! И еще от того, что после занятий тот едет не в общагу, с общим душем и туалетом, а сюда, в домашний уют, к вкусным маминым обедам и ужинам. И поневоле становилось обидно оттого, что ему, Ивану, подсуропило родиться не здесь, а в каком-то занюханном городишке!