– Господин, из другого лагеря везут вам настоящего китайца, – обратился ко мне араб, уже понявший, какие барыши сулит ему моё посещение. Поскольку цену на рабов я даже не запрашивал, выбирая тех, кто подходил мне по нужным критериям, он явно готовился заломить большую цену.
– Эй, парень! – ко мне внезапно обратился высокий, крепкий мужчина с такими голубыми глазами, что становилось завидно.
Я повернулся к нему.
– Не владею языками, кроме своего нормандского, но могу обучить тебя бою на мечах, топорах, двуручном копье.
– Род занятий?
– Воин, был наёмником в Византии, – пожал покатыми плечами мужчина.
– У вас есть ещё воины? – обратился я к арабу. Тот, кивнув, попросил привести ещё двух человек. Неудивительно, что одним оказался араб, вторым рус.
– Чего это вы своих единоверцев продаёте? – удивился я, даже не надеясь встретить на арабском рынке невольника мусульманина.
– Это отродье шакала предало веру, – прошипел, словно змея, распорядитель, – если бы не слово повелителя, его бы убили.
– А это ваш повелитель распорядился, чтобы его продали в рабство? – ещё больше удивился я.
Тот сплюнул в сторону молчавшего араба и выругался на своём наречии.
– Освободите всех троих от оков, дайте им палки, пусть покажут, на что способны, – приказал я.
На бесплатное зрелище стали подтягиваться остальные продавцы, хотя охрана не стала зевать и демонстративно положила стрелы на тетиву своих изогнутых луках, давая понять невольникам, что шутить тут с ними никто не будет.
Первой парой стали норман с русом. Северянин быстро разобрался с противником, не оставив ему ни шанса. А вот когда напротив него встал араб, зрелище стало много интереснее. По кратким стычкам и мгновенным отходам было понятно, что они стоят друг друга, поэтому, остановив поединок, я приказал снова заковать их и перевести туда, где уже ждали другие невольники, обратившие на себя мой взгляд чуть ранее.
– Вот, молодой господин, китаец, – к нам подбежал один из арабов, приведя за собой сморщенного старика, и правда похожего на представителя этой нации. К сожалению, этого языка, кроме пары слов, никто не знал, так что пришлось его брать до кучи, с фразой «потом разберусь». Он был последним, и распорядитель рынка, перебегая взглядом по шестерым невольникам, пошевелил губами, подсчитывая, сколько может за них запросить.