Часовой покачал головой.
– Без пропуска – никак.
Я скрипнула зубами. А десять минут назад я, глупая, думала, что хуже этот день стать уже не может.
– Послушайте, – я постаралась обратиться к неизвестному мне часовому максимально вежливо, хотя внутри всё уже бурлило, – меня тут все знают, я в столовой работаю. И мать моя в столовой работает. Мне нужно разносить еду, иначе кто-то из ваших старших останется без обеда. Понимаете, что хуже будет только вам?
На бледном щетинистом лице не дрогнул ни один мускул.
– Без пропуска не имею права.
– Да что ты заладил-то, «без пропуска, без пропуска?» – вырвалось у меня.
Я быстро прикусила язык и опустила глаза вниз, с досадой разглядывая испорченную обувь.
С той стороны забора, во дворе, возник чумазый Борька.
– Натка! А ты чегой всё тут?
Я провела пятернёй по мокрым уже насквозь волосам и поджала губы:
– Люблю, знаешь ли, Борька, около ворот стоять просто так.
Во время этих слов я постаралась просверлить взглядом новенького часового. Тот, кажется, не обратил на это ни малейшего внимания. Он снова отчеканил своё:
– Без пропуска не могу.
– Да чтоб тебе провалиться, – чуть слышно пробормотала я.
За спиной часового появился седой пучок Варвары Лианозовны. Вся мягкая и расплывчатая, Варвара Лианозовна отвечала за выдачу пропусков, назначение часовых и за что-то ещё, наверное, отвечала. Она всегда была занята записыванием чего-то в огромные тетради. Тетради эти высились гигантской стопкой в углу её комнатки на втором этаже общежития и каждый день их будто становилось всё больше.
Чаще всего Варвара Лианозовна из своей комнатки не отлучалась. Но, когда на ворота становился новенький, она, кряхтя и охая, каждый час ковыляла проверять, хорошо ли он выполняет свои обязанности.
– Ревдит, хороший мой, – Варвара Лианозовна остановилась около часового и, взявшись за бок тяжело выдохнула, – как дела у тебя?
Я мысленно поблагодарила старушку за своевременное появление и, как можно громче сказала:
– Варвара Лианозовна, он меня не пропускает! А время обеда уже кончается!
Варвара Лианозовна посмотрела на меня, сощурилась и, через секунду, улыбнулась:
– Натуся, деточка, ты?
Я кивнула и скроила жалобное лицо.
– Можно я пробегу? Мать очень злиться будет.
– Беги, деточка моя, беги, – махнула рукой Варвара Лианозовна.
Злорадно ухмыльнувшись часовому, я скользнула за ворота и так быстро, как позволяла порванная обувь, заковыляла через задний двор подковы-общежития к лесенке, которая вела в столовую. Лучше взять первую партию бидонов и переобуться по дороге, чем сейчас ещё больше опаздывать к матери.