Искан.
После этого Искан стал навещать нас регулярно, и вскоре визиты приняли хорошо знакомую форму. Он приезжал верхом вечером, когда заканчивались его обязанности во дворце, и проводил вечер с отцом, матерью и Тихе. На следующий день, когда отец и Тихе были заняты делами, гостя развлекали мать и мы, девочки. Иногда мы прогуливались вокруг двора или в ближайшей роще пряностей. Если было слишком жарко, мы сидели в доме, и Искан беседовал с нами, глядя, как мы шьем или предаемся другим подобающим занятиям, или же нам играли музыканты отца. Боль моего сердца стала привычным и постоянным фоном этих визитов. Я училась жить с ней. Агин перестала подтрунивать надо мной. Она тоже замечала, как Искан смотрит на нашу младшую сестру. Единственная, кто не замечал этого или не обращал внимания, была сама Лехан. Ясное дело, она ценила внимание, но, как мне казалось, воспринимала Искана примерно как Тихе – с сестринской преданностью. А его, несмотря на его тщеславие – или же именно из-за этого качества, – такое положение дел не устаивало, и потому он продолжал навещать нас, не делая решающего шага и не прося отца о руке Лехан.
– Он как боязливый торговец, который щупает мешки и нюхает корицу, но не можеть решиться на сделку, – сказал отец как-то вечером, когда Искан ускакал обратно в столицу. Ему нравился Искан, он ждал его прихода, но одновременно раздражался, что тот не может сказать обо всем прямо.
Мы сидели в тенистой комнате и беседовали, пока мотыльки разных размеров танцевали вокруг масляных ламп, обжигая себе крылышки. Покраснев, Лехан ушла в дальний угол комнаты, чтобы подлить масла в лампы, стоявшие там. Она понимала, что отец намекает на нее, но ее всегда смущало, когда другие обсуждали ее будущее.
– Ты знаешь, чем обычно заканчивают такие дельцы, – ответила мать, отрезая нитку в своем шитье. – Они упускают самые лучшие сделки.
Отец раскурил трубку и задумчиво выпустил облачко дыма.
– В этом ты права, Эсико. Но другие купцы пока что не появлялись.
– Нет, но она еще так юна. Мне кажется, многие из наших друзей не позволили бы своим сыновьям ухаживать за младшей дочерью в семье, когда две старшие сестры пока в родительском доме.
Мы с Агин переглянулись. Что тут можно сказать? Агин всего лишь шестнадцать, она едва достигла брачного возраста, но мне-то уже почти двадцать. Пока никто не просил у отца моей руки.