Я приближаюсь к нему и целую в щёку.
– Привет, любимый.
– Привет, – не отрывается от просмотра.
Сажусь на край дивана так, чтобы не придавить ноги Стёпы.
– Сегодня была у врача. Помнишь, я тебе говорила?
– Ага, – делает глоток пива.
Мысленно пытаюсь сформулировать не сильно травмирующее предложение. Как ни стараюсь, мягкие слова не подбираются. О таком возможно сообщить, не причинив боли?
– У меня рак.
Медленно поворачивает голову и пялится на меня несколько секунд.
– И сколько тебе осталось?
– До операции три месяца. Без неё полгода.
– Понятно. Ну… – чешет затылок и смотрит на пиво. – Не расстраивайся. Сделаешь операцию и всё.
– Я могу умереть или стать инвалидом.
– Не парься. Ты всё равно заранее этого не узнаешь.
Снова поворачивается к телевизору, опустошив банку. Я всматриваюсь в его лицо больше минуты, надеясь, что он скажет ещё что-нибудь или обнимет, но этого не происходит.
– Выглядишь так, будто тебе всё равно.
– Это не так, малышка. Я очень за тебя переживаю, – бросает на меня взгляд и снова таращится в экран.
– Не похоже.
Резко садится. Его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от моего. Я рефлекторно наклоняюсь назад.
– Я плакать должен!? Что тебе от меня ещё нужно!?
– Не кричи. – Обида расстилается липким полотном в больном мозгу. – Мне нужна поддержка! – Встаю и, круто повернувшись, направляюсь в ванную.
– Опять ты раздуваешь скандал из ничего! Истеричка! Как всегда, я оказался плохим. Спасибо за испорченный вечер!
Закрываю дверь, получается громкий хлопок. Останавливаюсь спиной к входу. Запускаю руку в волосы и стараюсь глубоко дышать. Очередная ссора. Потрясающе. Подхожу к раковине и умываюсь холодной водой. Приподнимаю голову и вижу в зеркале мокрые передние прядки, стекающую по лицу воду и глаза, наполненные слезами.
Вновь опускаю, почти роняю, голову. Волосы падают вперёд. Пристально слежу за каплями, скатывающимися по раковине в сетку. Стёпа прав, я преувеличиваю. Всё в порядке, врачи ошиблись. А если нет, то операция обязательно мне поможет.