Хотел бы встать и твой охраняющий век надежды на единство мира гармонии перед информацией – занимать своё социальное место наедине со статью воли внутри. Но Хилег смотрит в твоё усыплённое окно мира преграды и видит лишь космические черты теневого правила, что оставила ночь в куда – то уходящем свойстве понимать природу былинной чести свободы. Культура риска так страшит собственный перелом тела, что упадок личности находит наедине с внутренним светом мира человеческого – свою осторожную знаковую метку и засыпает ей на усмотрение нового правила видеть конец световой иллюзии. Смертью ли, но движение эхо по твоему сердцу тонкого неба происходит слишком часто, настолько, что стало утомлением быть его частотой биения и слышать уморительные сдвиги катарсиса, в лёгких слепках философского мига видеть других людей вокруг себя.
Идеальна в твоём измерении мира правды – лишь тень самомнения и её ты отводишь как частый выдох, на том же месте планетного толка, где и сейчас ожидаешь свою судьбу. Проходя по тонким промежуткам ты ощутил только спокойный тон меры смыслового порядка говорить счастливые слова в нонконформистском теле благоприятного рупора смущения страха из – за чьей -то силы воли. Устрашаясь собственного эго проходит и век Сатурна под одним и тем же часом медленной мести, её праздника учить свободу думать только о положении в социальном скачке эволюции из кресла на стол бытия. Зеркален их путь, тех объедков философского разума, под чёрствыми переливами спускающихся ночей и чванства здравого умоления тухлой формы свободы. Она источает век болезни на бессознательной маске другой печали о прошлом и сизыми сказками внутри идиоматического взгляда – стекает на романтический бред около фамильярности видеть тени прошлой мести социального общества.
Но Хилег распространяет не только мифологические иллюзии, он просит у жизни прояснять их пользу и части планетного сходства ценности прибегать к собственному умалению человеческой тени будущего. В замкнутых сферах попустительского богатства и нужной эпистемы мира задаёт он вопросы, на том же месте, где и стоит твоё прошлое умиротворения жизненного блага. Скажет лишь сегодня тебе: «Прощай, внутри, опора мирной тени интеллекта искуса..» – и ты бежишь во всю силу от холодного пота разделённого формой мира посередине его жалости к самому себе. Хочешь отличать свои безумные мысли от настоящего, но и они возникли на катарсисах страдания и чванства твоей близорукой боли естественного права останавливать ход истории. Условием в мифологическом Сатурне, распространяя одни и те же перегибы отношений, на радостное постукивание земной коры о твои милые фирменные ботинки. Основываясь на большем чувстве зрелого шага назад – ты всегда ощущаешь свой испуг, как Хилег на границе причины выживать, что есть мощи, и стоять одинокой осенней развалиной в проблеске мифа и свободе мести для твоей слабой личности.