Причина или форма казуальности другого света
Соучастник света жизни не проходит в воду глядя, думает и этим смыслом оборачивает смерть..
Сегодня камнем жалкой силы настало в сердце слов презрение, оно одно вокруг видение и холод тысячи глаз напротив субъективной жажды казуальности. Личный свет остался позади и шлёт человеку тоже самое в вещественной форме мира материальной пропасти, куда уходит личный эксцентричный фатум и его смерть. Недалеко видит причину особая роль бытия в цели стать планетой, такой же как и было при Царе. Он далеко водил меркантильное чувство свободы и обожал мерный привод своих не меркнущих властью людей обожать эту никчёмную жизнь. Наряду с центром силы он обладал удивительным приспособлением в каждой причине своих ошибок видеть только мечту. Она напоминала ему о собственной важности в круге величины его власти и очень хотела прийти на помощь, когда её не хватало и сближение норм морали сулило только очевидные факты негодования о Царе. Могут ли формы лишённые Короли страдать, так как это делает их предок в личности, приспособившийся к мании величия и полноте красок наивной жизни? Когда ты ему будешь утверждать, что холод космополитического чуда заносит апломб своей свободы к каждому правилу нелёгкой жизни страдать в её бесконечной глубине предполагаемого космоса. Так же думал и Царь, но окружённый культурным наследием мира, он выживал из этой целесообразности быть просто человеком и факт его скрупулёзной судьбы лелеял добрую мечту, что самое важное в жизни стать ближе к центру свободы серой пустоты совершенства. Как смотрел он в зеркало утопающего мира гедонистического общества в своём лице, его тени мирно присутствовали на конечном счёте материальной природы быть ближе к поколению нового чуда вины. Она оказалась столь коварной, что чудо цифрового толка удручало и господствовало над ним целый век.
Став соучастником света жизни Царь не знал как ему облагородить свой монументальный престол и ждать чувства глубины напротив сожаления собственного народа. Очевидно, что глашатаями мира внутри частиц космической длины вращали не только люди свою способность думать о чём – то вещественном, они понимали всю грубость и суету этого парадокса расположения планеты Земля на конечном счёте своих надежд на жизненное благо мира. Очень важно говорить, что думать формой к поколению чувства жажды и страстно убеждать свою личность, как хочешь ты интеллектуально переносить невзгоды на личный парадокс слова в обществе. Случайно ли век вдохнул слёзы авангарда, как раз тогда внутри социального поля самоутверждённого мира человеческого безумия? Болезни и козни малочисленной природы фатума сковывали и принимали за жизненное благо всю никчёмность внутри земной поверхности желаемой природы жизни. Её собственное счастье стало для людей каторгой и очень бессильным утверждением мира политического благополучия. Проходить другим светом было нельзя, но утверждать его превосходство становилось малопонятным и люди просили своего Царя о чём – то большем. Зная маленькие задатки этой странной планеты – ходить стало очень опасно и чёрными вечерами по закоулкам дождливых вопросов о судьбе вокруг становилось страшно, как будто все предрассудки культуры обернулись назад, чтобы посмотреть в своё печальное окно напротив суеверного мифа о природе общества.