А вскоре всех посадили на БТРы и ночью по страшной пыли погнали на семнадцатый участок. К пяти утра колонну остановили. Казаки выкручивали микрофоны до максимума, пытаясь услышать в рассвете канонаду или стрельбу, но ничего, кроме обычных ночных звуков, не слышали.
Так три БТРа простояли до девяти часов утра, а после сотник Удовиченко вылез из командной машины и сообщил:
– Всё, казаки, отбой. Едем обратно.
«Слава Богу».
А у казаков сразу возникал законный вопрос: медкомплекты теперь сдавать придётся или нет?
Глава 10
Женщины в станице заранее знают, когда придут машины с казаками, они, как и сами казаки, высчитывают дни до окончания призыва, отмечают всё в календариках. Так что, когда транспорт подходил к зданию штаба Второго полка, там было уже многолюдно. Женщины и дети собирались встречать мужей, сыновей, отцов. И едва машины останавливались, женщины и дети спешили к ним и кричали:
– Третий взвод где? Второй в какой машине?
Им отвечали, и казаки откидывали брезент, вылезали из машин, обнимали своих родных. Настя приехала с его старшим сыном Юрием. Он уже едва ли не выше отца ростом, но долговязый какой-то, нескладный, сутулый немного, жена писала, что курить стал, ещё и говорить басом.
– Батя! – он машет Акиму рукой и, оттянув респиратор, орёт: – Батя!
Саблин выпрыгнул из кузова машины и тоже помахал ему рукой, а через других женщин к нему уже протискивается его Настя.
Настя. Нарядилась мужа встречать, в юбке пришла, в сапогах красивых. Он обнимает её, и тут же на него виснет сын, виснет и вдруг отстраняется. Аким знает почему. Он нанёс на свой выцветший от солнца пыльник новый рисунок. Раньше под буквами и цифрами 2ПКП.4СТ. 2ВЗ красовались три полоски урядника, теперь же тёмным на светлом фоне выделялась звезда.
– Батя! Обалдеть! Тебе звание присвоили? – воскликнул Юрка.
Он ничего не говорил близким, думал, что будет им сюрприз, и теперь по восторгу сына Саблин понял, что сюрприз удался.
– О Господи, – теперь и Настя увидала. – Прапорщик, – и ещё крепче обхватила его. – Теперь ты офицер!
– Ну… почти, – отвечал ей Саблин, прижимая её к себе. Он тоже по ней соскучился.
– А чего не сказал? Э-эх… И молчал, молчун… – говорит жена и удивляется: – Как так можно? Вот ты молчун, Аким, я бы так сразу тебе написала, чтобы похвастать, не утерпела бы.