Монотонное постукивание колес, с легким покачиванием из стороны в сторону, медленно убаюкивали Евгения. Отчего его веки с каждой секундой становились все тяжелее и тяжелее. Он безусловно сопротивлялся этому процессу, однако это все равно, что пытаться не уснуть после впрыскивания лошадиной дозы снотворного.
Евгений прислонил голову к огромному холодному стеклу, уперся в него лбом и попытался вообще не моргать. Но когда и это не сработало, и он начал проваливаться в сон, то ему в голову пришла, как ему показалась, замечательная мысль. Болтунов начал ловить взглядом столбы, расставленные вдоль железнодорожного полотна и, словно орангутанг, быстро водить глазами слева направо, ловко перебираясь по местами провисшим проводам.
Так, прыгая глазами от очередного столба к другому, Болтунов в отражении в окне заметил того самого пугающего своим внешним видом пассажира. Странный человек с рядом стоящей с ним сумкой сидел напротив, прямо перед ним. При этом, Болтунову показалось, что внутри ее кто-то пошевелился. Возможно даже там находилось какое-то животной, которое этот человек пытался затолкать в сумку. Это могло бы частично объяснить вот такой внешний вид этого пассажира и помочь ему вживиться в коменду, как слабые движения внутри ее, но в силу того, что поезд постоянно шатался, он не особо взялся развивать мысль по этому поводу. Куда больше интерес для него представлял сам пассажир.
Евгений на секунду удивился. Видимо все же его стратегия как не уснуть в поезде с треском провалилась, и он все же на некоторое время отключился.
Тем временем, странный пассажир сверлящими глазами прямо в упор смотрел на Болтунова. Тут то Евгений и понял, что молча отсидеться не получится.
Часть II
Евгений, оторвав голову от окна, откинулся на спинку обтянутого черным кожзамом сиденье и начал старательно массажировать затекшую шею. Затем, он потянулся, не вставая с места, словно пытаясь достать кончиками пальцев до потолка вагона, хлопнул себя руками по коленям и, чуть подавшись вперед, огляделся.
Вагон, некогда битком набитый, оказался наполовину пуст. В разных его частях находились хаотично рассаженные обезличенные пассажиры. Каждый из них занимался чем-то своим. Кто-то из них спал, тихонько посапывая в такт звучания поезда, подложив под шею дорожную оранжевую подушку и поджав ноги под себя. Кто-то смотрел без отрыва в пол, на котором красовался новехонький коричневый линолеум, словно в него был вмонтирован невидимый монитор, где транслировалось невероятно увлекательное шоу. А кто-то, прикрывая руками динамик телефона и с опаской оглядываясь, с кем-то болтал, тихонько посмеиваясь: видимо боясь быть услышанным или того хуже разоблаченным. Скорее всего речь шла о чем-то таком, о чем даже самому говорящему было стыдно произносить прилюдно это вслух, и уж тем более говорить во всеуслышание.