– Не корите себя, думайте о том, что вы сможете очистить свою душу. Что было потом? Вы нашли негодяя? Кто он? – голос Матери Теней звучал ласково и нежно, будто она баюкала дитя. Это подействовало, старик немного успокоился и продолжил.
– О том, что произошло, мне рассказала служанка. Когда насильник схватил Элизабет за руку, эта отважная девушка набросилась на него, попыталась отбить свою госпожу, но негодяй ударил девушку, и она потеряла сознание. Лиз, она сама призналась мне потом, от переживаний ослабла и не могла сопротивляться, а потом и вовсе упала в обморок. Ее подхватили на руки. Я слышал свист, которым негодяй давал сигнал кучеру. Карета подъехала ближе, он усадил Лиз и увез ее. А я все это время стоял, как болван, неподалеку и ждал…
– Вы настигли карету? Узнали, кто это был..?
Но Генри Трейси и не подумал отступить от своего плана повествования, следуя единственному желанию – рассказать все в надежде уменьшить груз воспоминаний, в которых большую часть составляли его личные переживания, страдание, обида, боль.
– Лиз умоляла, она сопротивлялась, но он не поверил ей… когда понял, что она девственница, заподозрил неладное, но было уже поздно. Натешившись, он приказал ее отвезти по тому адресу, который она назовет и пообещал, что через день навестит ее. Он действительно приехал, как обещал, привез целую карету роз. Я видел это…
Лиз привезли домой под утро. Служанка, которая успела незаметно вернуться домой, открыла ей калитку. Девушки действовали так осторожно, что никто ничего не заметил.
– Где же были вы?
– Я? Где и всегда – на улице, под ее окнами, метался, не зная, что делать и кому сообщать о том, что случилось. Наконец раздался стук колес, подъехала карета.
Двери открылись, я увидел Лиз. Ее одежда была в беспорядке, и я сразу подумал о худшем, но боялся в это поверить. Я окликнул ее. Она даже не посмотрела на меня, и я едва успел ее подхватить, как она потеряла сознание. Я подхватил ее на руки и пошел следом за служанкой, которая провела меня через потайную калитку в сад. Там Элизабет пришла в себя и по-прежнему отворачивалась от меня.
Бедняжка стыдилась того, что с ней сделали! Я умолял ее назвать имя негодяя, но она только горько рыдала. Пока мы были в саду, карета уехала.
Я остался караулить под окнами, видел, как рано утром в дом заходил врач. Сквозь закрытые окна и опущенные шторы слышал женский плач…