Пребывая в брюзжащем настроении, удовольствия от еды я не получила. Как и во время обеда, каждое блюдо сперва демонстрировали королю – и только потом несли на общий стол. Иногда он отщипывал кусочек-другой, но чаще отмахивался с равнодушным видом. Ощущение, что нам подают какую-то некондицию, аппетита не добавляло.
Как и тот факт, что два дегустатора в смешных шапочках с пером пробовали лишь те блюда, которые выбрал кто-то из королевской семьи.
В сад шли неохотно, даже представление с огнями не могло компенсировать осенний холод. В стылом воздухе дыхание обращалось в пар. Женщины прятали руки в горностаевых муфтах, мужчины кутались в плащи. Отдельные самоуверенные юнцы щеголяли в тонких камзолах – что ж, земля им пухом.
Я тёрла нос и завидовала жонглёрам. На контрасте с факелами ночная тьма казалась совсем непроглядной, хотя на горизонте небо ещё выцветало серым.
Подогретое вино не успевали приносить, так быстро его расхватывали. Радвин припас для меня бокальчик, заслужив благодарную улыбку. В тёмной жидкости отражались блики огней. Поболтав вино, я оторожно пригубила – сладкая пряность разлилась по языку, разгоняя застоявшуюся в жилах кровь.
Повеселев, я отошла от основной части придворных. Возле увитой полысевшим виноградом беседки устроили ещё одно развлечение – на широких лентах развесили зеркала. Края их сталкивал ветерок, мелодичный перезвон звучал дудочкой крысолова, заманивая к себе. Я не хотела противиться.
Масляные светильники заключили в разноцветные фонари, свет играл в отражении, красил кожу в изумруд и рубин.
Подойдя ближе, я толкнула овальное зеркало в ажурной раме. То завертелось волчком, а когда остановилось, в отражении было уже два лица.
От испуга я замерла на месте как вкопанная. Человек, что из ниоткуда возник за моим плечом, вызывал инстинктивную дрожь, хотя облик его был скорее привлекательным, чем пугающим. Мужественное лицо с резкими чертами, густые светлые волосы, плащом струящиеся по плечам… В цветных отсветах фонарей было не ясно, седой он или просто светловолосый. Скулы, о которые можно порезаться и высокий умный лоб – всё в нём выдавало потомственного аристократа. Чёрный с серебром камзол подчёркивал широкие плечи. Ни шрама, ни уродства, ни физической немощи – ничего такого, что обычно пугает людей.