Но досказать не успел: на поляну, словно стая орангутанов с автоматами, ворвались эсэсовцы. Увидев это, Кшиштоф рявкнул: «Уче́кай!»[9], выставил перед собой автомат и, поднявшись с земли в полный рост, с криком «Дря́не фашисто́вские!»[10] дал по врагу длинную очередь.
Мазура два раза просить было не надо. Он перекатился под куст, подобрал ноги, поднялся и ломанулся сквозь чащу, как молодой лось. Разогнаться по-настоящему ему мешали связанные за спиной руки, бежал он хоть и в три погибели, но все равно быстро, резво.
– Дурак, вот дурак, – кусал он губы на бегу, пригибаясь и старясь не споткнуться о корни, торчавшие из земли. – Ну, дряни, ну, фашистовские, но зачем же помирать?! Зачем на рожон переть? Можно же было как-то по-умному, по-хитрому…
Но поздно, поздно уже было по-умному и по-хитрому. Не захотел Кшиштоф по-умному, захотел умереть в полный рост. Умереть как истинный сын Польши, умереть и забрать с собой на тот свет как можно больше врагов.
А Мазур все бежал и бежал, уже ни о чем не думая, ничего не видя. Наконец, окончательно выбившись из сил, упал под плакучей березой, низко склонившей над землей зеленые свои гибкие ветви, и, задыхаясь, стал прислушиваться.
В лесу стало тихо, никто больше не стрелял: то ли отряд все-таки ушел из-под огня, то ли эсэсовцы перебили всех до единого. И хотя каратели, сами того не зная, спасли разведчику жизнь, но не радовался этому Мазур, не мог радоваться: перед мысленным взором его все еще стоял во весь рост Кшиштоф, отчаянно поливающий автоматными очередями фашистских гадов, как наяву, глядел в глаза недоверчивый рыжий Збигнев, да и больного, задыхающегося от жара командира польских партизан было жалко почти до слез.
Глава четвертая. Приказано взять живым
Возвращение майора Уваркина в особый отдел штаба полка ознаменовалось такими громами и молниями, которых давно тут не видели. Гнев майора был настолько ужасным, что все вокруг дрожало от страха. Казалось, что трясутся не только люди, но даже мебель в его кабинете, где сейчас находились сам майор и капитан Елагин.
– Как прикажешь тебя понимать, капитан?! – Тяжелый взгляд Уваркина буравил подчиненного, который стоял перед ним навытяжку с лицом смущенным и растерянным. – Вместо того чтобы арестовать террориста, ты просто взял и отпустил его на все четыре стороны?