Тучи затянули прореху в небе, и солнечный свет, льющийся ручейком в спальню кинозвезды, иссяк. Серость взяла своё, и лучезарные улыбки на фотографиях, развешанных по стенам, мгновенно поблёкли. Джек хмуро усмехнулся, даже здесь на вершине города, дождь был абсолютным властителем. Он поднялся с постели и побрёл к выходу, попрощался с дежурным полицейским, которому выпала честь опечатывать квартиру Октавии Джонсон, спустился на лифте на первый этаж и уже собрался уйти, как его окликнул консьерж. Джеку на секунду показалось, что он воочию увидел старого друга Дуйата, который раньше сторожил его дом. Мужчина подошёл к нему, виновато опустил голову и тихо промолвил:
– Я соврал.
Джек равнодушно посмотрел на мужчину, который сейчас стоял между ним и бутылкой виски, ждущей его дома.
– Кому? – спросил он, чувствуя, как жажда заполняет его нутро.
– Полицейским, – с печальным вздохом признался консьерж.
– Зачем? – Джек помассировал пальцами виски, пытаясь справиться с приступом жажды.
– Октавия единственная, кто относился ко мне, как к живому человеку, а не бездушной прислуге. Она всегда спрашивала про моё здоровье, однажды помогла мне деньгами, когда моя жена попала в больницу. Я знаю, что многие считают её эгоистичной стервой, но поверьте мне, старику, она была доброй и ранимой, но пряталась под маской.
– Что вы увидели вчера?
– Октавия светилась от счастья, – шёпотом произнёс консьерж. – Она подошла ко мне и показала кольцо на безымянном пальце. Знаете, такие дарят на помолвку. Октавия сказала, что встретила самого лучшего мужчину в своей жизни и собирается за него замуж.
– И почему вы об этом не сообщили полицейским?
– Октавия взяла с меня слово, что я никому не скажу. Поймите, за ней охотились журналисты. Но я бы никогда не предал её память.
– Почему вы сейчас мне об этом говорите? – насторожился Джек.
– Вы другой, – шумно выдохнул консьерж. – Злой и опасный.
– Но вас это не остановило, – фыркнул Джек.